Лотц, — это большая честь.
— Полковник? Вы назвали меня полковником? Я был всего лишь капитаном, и это было очень давно.
— Конечно, сэр, как скажете. Вы можете гордиться своим секретом. Я знаю, что СС были цветом германского рейха. Я очень много читал об этом. Настанет время, и у нас тоже будет великое арабское государство.
Конец связи
В ту ночь я спал плохо, часто просыпался и смотрел на часы. Дважды я проверял, поставлен ли будильник на нужное время, но в ту ночь я мог вполне обойтись и без него. За десять минут до начала сеанса я был полностью готов и разминал пальцы перед работой[7]. На этот раз я сообщал: «Наблюдение на месте подтвердило наличие ракетной базы. Точное местонахождение…»
На следующее утро от шефа пришел короткий ответ: «Ваша информация получена. Поздравляю отличным результатом. Благодарю».
Через несколько дней после этого сеанса я отправился на холостяцкую пирушку. Нужный мне адрес я записал на листке бумаги, но, не будучи уверен в том, что нашел нужный мне дом, я остановился и посигналил. В ответ на балконе верхнего этажа показался Абдо.
— О, Рыжий, это ты! Поднимайся скорее, мы уже тут устроились. Али, проводи бея.
Из дома выбежал бавваб и открыл ворота. Я последовал за ним по ярко освещенной садовой дорожке в зал, где Абдо встретил меня крепким рукопожатием.
— Я рад, что ты пришел, — сказал он, приглашая меня в большой салон, обставленный в восточном стиле, с толстыми коврами на полу и низкими диванами вдоль стен.
С потолка свешивалась роскошная хрустальная люстра, в которой горело только две лампочки, создавая в комнате обстановку полумрака. Около входа на полу стоял большой телевизор. В другом конце комнаты на большом столе с мраморным покрытием стоял бар с бутылками, бокалами и ведерками со льдом. Около бара прохаживалось человек шесть гостей, которые оживленно между собой разговаривали.
— Будь как дома, — сказал Абдо. — Думаю, что ты всех тут знаешь.
В самом деле, я знал всех. Тут был Фуад, который оживленно разговаривал с адмиралом Фавзи и Мохсеном Сабри. Присутствовал еще один военно-морской офицер с четырьмя нашивками, с которым меня когда-то знакомили, но чье имя я забыл. Полковник бронетанковых войск Абдул Карим Халавани смешивал коктейль в серебряном шейкере. Похоже, что все были настроены крепко выпить, и от последствий такой попойки я мог многого ожидать в плане информации.
Первым меня заметил Фуад и заливисто расхохотался:
— А вот и наш шпион!
Все головы повернулись ко мне. Я ожидал нечто подобное от Фуада и заранее к этому подготовился.
— Если тебе нужен выкуп, то в багажнике моей автомашины лежит ящик шампанского. Пошли за ним кого-нибудь из слуг. Правда, я должен тебе только одну бутылку, но потом подумал, что мне стоит принести еще несколько бутылок для изнывающих от жажды мусульман.
— Дай я обниму тебя, дорогой мой шпион! — не унимался Фуад. — Послушайте, друзья, — это конец света! Наш благородный друг отправился на пикник на одну из ракетных баз в зоне канала. Там его арестовали, и мне пришлось его выручать.
В красочной форме он под общий смех рассказал, как все происходило. В этот момент в комнату вошел Абдо.
— Куда ты пропал? — спросил я его. — Тут все надо мной насмехаются — мне нужна моральная поддержка настоящего друга.
— Самое непростительное заключается в том, что никто не предложил тебе выпить. Виски?
Потом Абдо пригласил нас в просторную столовую, где мы сели за огромный дубовый стол, за которым свободно могли разместиться человек двадцать. По египетской традиции все кушанья уже стояли на столе. Это по большей части не нравилось европейцам, которые предпочитают неостывшие блюда. Но я уже привык к тому, что для египтян это не имело значения. Для них было важно, чтобы пища была обильной и хорошо приправленной специями. Наш хозяин постарался на славу. Весь стол был уставлен блюдами. Среди них — целый зажаренный баран, индейка, курица, фаршированные голуби, телячьи котлеты и эскалопы, а также разнообразные гарниры и салаты. Вино не подавалось, однако на столе стояло несколько бутылок виски, и в ведерках со льдом остывало привезенное мной шампанское.
— Ужин, достойный короля, — заметил я, усаживаясь за стол.
— Ужин, достойный примерных республиканцев, — поправил меня Осман, чем вызвал ироническую улыбку Абдо.
Наши глаза встретились, и он заговорщически подмигнул мне. С ростом цен и перебоями в снабжении продовольствием нужно было быть действительно очень хорошим республиканцем, чтобы угостить своих друзей таким грандиозным ужином. На зарплату полковника, которая не превышает ста фунтов в месяц, такой ужин не по карману.
Наш хозяин был либо из богатой семьи и обладал достаточным весом, чтобы сохранить свое богатство в то время, когда собственность так называемых феодалов подвергалась секвестру, либо у него имелся еще какой-то источник дохода. Я знал, что многие офицеры обогащались за счет контрабанды гашиша из сектора Газа в Египет, но Осман служил в Каире в штаб-квартире танкового корпуса. Возможно, тут не обошлось без взяток, но взятками больше промышляли полицейские и правительственные чиновники. Кому в голову придет мысль о том, чтобы давать взятку полковнику-танкисту? Интересный вопрос! Я мысленно сделал себе зарубку на будущее. Если мои первые впечатления о коррумпированности Османа подтвердятся, то его любовь к деньгам и страсть к наживе могут быть использованы. Я решил сойтись с ним поближе.
— Ребята, вы совсем ничего не едите. Вы что, бережете свои фигуры? — сокрушался Осман.
Все мы уже крепко закусили и выпили, но это практически никак не отразилось на изобилии той еды, что была перед нами. Оставшейся едой можно было бы кормить большую семью в течение целой недели.
— Отличный ужин, Осман, — сказал Фуад, со вздохом поглаживая свой живот. — Но больше в меня не влезет ни кусочка. Я и так уже готов лопнуть.
Адмирал Фавзи громко рыгнул, прикрыв рот рукой, а затем залпом опрокинул полстакана виски.
— Давно я так не ел, но всему есть предел, — сказал он. — Завтра мне придется сесть на диету.
— Я не сидел за таким столом уже много лет, — поддержал я адмирала. — Но и я тоже, кажется, объелся.
— А теперь немного послушаем Умм Кульсум, — объявил Осман и включил телевизор.
У меня опустилось сердце. Это было уж слишком! Я тяжело плюхнулся на диван рядом с Абдо и покорился судьбе. Умм Кульсум, или, как ее звали в Египте, «арабский соловей», в течение многих лет считалась самой известной в арабском мире исполнительницей лирических песен. В первый четверг каждого месяца
