зря и не откладывая важное дело в долгий ящик, сразу после завтрака я стал сбираться в музей. Ну его к чёртовой бабушки весь этот адреналин на арене вместе с прощанием долгов. Причем тех самых, которые накрутили другие, назвав их процентами. Ещё меня беспокоил интерес ко мне со стороны Ножа и тех, кто за ним стоит. Уж не начало ли это вербовки меня для участия в мутных схемах? Например, позже меня добровольно-принудительно заставят драться в совсем уж криминальных боях насмерть или до серьезного увечья. Уверен, что у криминала подобные схемы отработаны от и до. А мне это надо?
Адрес музея я узнал у Кей уже давно. После чего посмотрел на карте, проложил маршрут и в том числе «походил» по тем улочкам с помощью панорамной съёмки от местного «гугла».
В набитом как консервная банка шпротами автобусе в этот раз мне повезло ещё меньше. В тот раз меня сдавили хотя бы две симпатичных женщины, а вот сегодня с одной стороны ко мне прижалась какая-то мелкая пигалица лет восемнадцати, надушившаяся ядрёными приторными духами, от которых у меня жутко першило в носоглотке, а с другой придавил пузатый мужик, пахнувший не менее резко, но уже по́том, с набитой спортивной сумкой, которая толкала под коленки.
Наконец, я не выдержал и решил выйти пораньше. Лучше пройдусь минут двадцать, разомну ноги, чем продолжу испытывать свои обонятельные рецепторы жуткими флюидами, с которыми не справляется кондиционер автобуса.
Оказавшись на месте, я застыл напротив входа в музей с трудом сдерживая готовые сорваться с губ ругательства. Там стояли два полосатых мини-барьера, а между ними висела стальная цепочка, на которой болталась табличка, сообщающая, что объект закрыт на ремонт.
Зачем-то оглянувшись по сторонам, я двинулся вперед, перешагнул через цепь и взялся за дверную ручку. Рассчитывал проскользнуть внутрь и добраться до клада. Или хотя прояснить ситуацию в музее, узнать, что по чём. Увы, не свезло. Дверь даже не шелохнулась. Ни вперёд, ни назад.
— Зараза, — всё-таки высказался я, не став держать в себе эмоции.
Пришлось возвращаться домой не солоно хлебавши. Услышав мой рассказ, дзасики виновато сказала:
— Это всё из-за меня.
— Ты-то тут причём? — успокоил я её. — Просто время пришло для ремонта музея. Давно не делали или по плану какая-нибудь реставрация началась.
Та в ответ покачала головой и возразила:
— Вот именно что давно. Пока я там жила, моя сила держала внутреннюю обстановку в полном порядке долгие годы. И как только ушла, там всё начало рушиться.
— Плохо, блин, — чуть покривился я. — Так они ещё и тайник найдут.
Кей в ответ молча пожала плечами.
Остаток дня я потратил на интернет. В основном лазал по сайтам в поисках рабочих вакансий. Надеялся найти что-то хорошо оплачиваемое и более подходящее для моего менталитета. К сожалению, в основной массе работодатели с интересными предложениями выставляли какие-то заоблачные требования. Вспомнилась шутка из моей русской жизни. Та, где на работу требовались молодые двадцатилетние специалисты после института со стажем работы не менее пяти лет на таком же или схожем производстве. Вот здесь я видел почти то же самое.
К утру понедельника желтушность с лица почти полностью сошла.
Привычно в муравьиной колонне прошёл через турникет, постоял в толпе у лифта, затем в составе той же толпы постоял внутри кабины, пока не оказался на десятом этаже. Значительная часть офисной группы уже находилась на своих местах. Знакомо, привычно и… что-то было не так. Почти все реагировали на меня странно. Увидев, начинали шептаться с соседями. А если рядом никого не имелось, то улыбались либо пытались спрятать улыбку, либо недовольно поджимали губы. Эти последние индивидуумы выглядели так, будто я плюнул им в мисо-суп или наступил на любимую мозоль. Хорошо хоть, что они были в меньшинстве. Всего пять-шесть человек.
Дверь в комнату начальства распахнулась, явив на пороге Ямада.
— Ото-сан, — ровным голосом и с лицом без капли какой-то эмоции произнёс он, — зайдите ко мне.
После чего развернулся и скрылся в своей офис-комнате.
«Ну, чего опять-то? Что им всем от меня нужно?» — с раздражением подумал я. Чуть подправил направление движения, направившись к двери, за которой скрылся начальник. Оказавшись рядом, я стукнул костяшками по толстому стеклу, закрытому с той стороны белыми полосками жалюзи, я повернул ручку и раскрыл дверь. — Ямада-сад.
Тело вновь согнулось в раболепную позу, подчиняясь вбитым в подкорку и в мышечную память рефлексам. Я тут же исправился и выпрямился. Уважение уважением, но унижаться мне претило. А так низко кланяться может только раб.
— Ваш поступок в моих глазах достоин порицания. Но руководство с семнадцатого этажа оценило его положительно, — сухо сказал он.
— Не понимаю о чём вы, Ямада-сан, — искренне сказал я.
Грешным делом, даже подумал, что это так сказался мой поход с Мичи в кафе на гоукон. А сам Мичи на самом деле родич кого-то из высшего начальства. Но всё равно оказалось проще… и удивительнее, честно говоря.
— Ваш поступок с Накамура-сан признан успешным. Внеочередное тестирование показало улучшившееся настроение в коллективе и возросшую работоспособность на семь процентов, — всё тем же тоном ответил он мне.
— А-а, — протянул я. Признаюсь, узнав причину разговора, я почувствовал облегчение. Это точно лучше, чем новость о Мичи, который мог оказаться мажором. — Спасибо за похвалу, Ямада-сан.
— Я вас не хвалю, — в его голосе впервые прорезались эмоции. — Это постыдный поступок.
— Здесь всё постыдное. Особенно, когда штрафуют ни за что и накладывают выплаты за лечение, к которому привело действие начальства, — сквозь зубы ответил я ему.
— Если бы не корпорация, Ото-сан, то вы бы уже были кремированы. Вас отправили в лучшую клинику, где вы получили первоклассное лечение и встали на ноги в кратчайшие сроки! — в его голосе всё больше звучало возмущения и раздражения.
— Ага, конечно, прям они меня поставили, — вырвалось из меня.
— Ото-сан, вы забываетесь!
Я с трудом сдержал очередную резкую реплику, едва не сорвавшуюся с губ. Возможно, и тут причина кроется в моей предполагаемой одержимости. То, что я не спускаю смиренно начальственную выволочку, а огрызаюсь. Хотя, может ещё и виновато моё какое-нибудь подсознательное отторжение окружающей действительности. То, что всё вокруг меня где-то в глубине души кажется сном, виртуальной игрой, чем-то нереальным.
— Простите, Ямада-сан, — тело вновь согнулось в поклоне.
— Об этой
