что ты — эльфийка. Просто исцеление твоё слишком слабо для ран, что я нанёс себе сам.
— Дай мне силы, чтобы выполнить мой долг и сокрушить тех, кто мешает мне!!! — привычно взываю к нему, сотворяя заклинание огня. — КОНУС!!!
Два бойца синхронно и привычно подаются в стороны, чтобы я мог просунуть между ними посох. С Аквилы срывается голодное, злое пламя, затопившее первые ряды вновь напирающих Порождений.
Классическая магия Тедаса была на порядки гуманнее столь любимой мной фульминации, поэтому я старался чередовать их, залечивая травмы и ожоги биомантией. Но всё равно… было больно, вонюче… привычно. Привычно, но не совсем.
Сильно не хватало треска ионизированного воздуха от залпов лазганов гвардии, постоянно возникали мысли, что было бы прекрасно услышать грохот штурмового стаббера «Эхон» Mk III, а свист летящих снарядов Василисков, что будут утюжить такие соблазнительные тучи вражеской пехоты, временами чудился где-то на периферии слуха, среди рёва тварей и криков наших солдат.
— Конус, — кричит рядом маг Серых Стражей Сурана, просовывая, как и я, посох между двумя бойцами. Эльфийка предпочитала криомантию… То есть магию холода, так что конус, в её исполнении, подмораживал противника, обжигая морозом и сковывая коркой льда.
— Меняемся, — крик Кайлана заставляет первый ряд, свободный от драки, смениться с переводящими дух воинами «в тылу». Остальные повторят маневр по возможности.
Сам Король Ферелдена где-то потерял свой красивый длинный меч, и орудовал коротким пехотным клинком. Единообразный с остальными щит тоже был поднят с земли — трупов хватало. Хорошо что наши орудия выбили всю «артиллерию» Порождений. Первое время было очень тяжко.
Плохо, что в нашем тылу постоянно появлялись твари, которых пока довольно успешно выкашивали носящиеся повсюду Воины Пепла со своими мабари.
А ещё мы потеряли сигнальную башню. Там, в её подвалах, был самый сильный прорыв тварей. Уж не знаю, как порождениям удалось обмануть чуйку Серых Стражей, но их там было настолько много, что пришлось разворачивать пару осадных орудий, чтобы обрушить строение, засыпав ходы Порождений.
К сожалению… в тот момент в башне были Алистер и Амелл. Хорошие ребята. И неунывающий, иногда бесящий бывший Храмовник, и моя ученица. Они погибли, как настоящие гвардейцы — успев выполнить приказ. Сигнальный огонь зажёгся, давая знать тэйрну Логэйну, что «пора». Увы, они оттуда уже не вышли. Какая-то гигантская птица-мутант, о которой я и не слыхивал, летала рядом, но у меня не было времени присматриваться. Не Архидемон — и ладно. То ли огромный падальщик, то ли ещё какая-то тварь Мора, но если она хотела помешать, то опоздала. Огонь горел. А я не мог даже сложить Аквилу и склонить голову, в память о боевых товарищах… Император, храни их души в Варпе.
Ничего. Мы почтим их жертву сотнями трупов поганых тварей, противных лику Императора и взору Человечества. А если выживем, выпьем чего-нибудь горячительного.
Ха… Не отказался бы сейчас от пары глотков амасека, чтобы смазать сухое горло. Это не поможет физически, но приглушит тупую боль от потери ученицы… Надо же… не думал, что буду скорбеть по какой-то соплюхе из Цитадели Кинлох. Размяк я, всё же, размяк.
— Назад шаг! — ору я, собравшись с силами. Привычный выход вперёд, привычный ливень разрядов с левой руки, укладывающие противников передо мной. — Одари меня Твоим гневом праведным…
Краем глаза вижу лицо Кайлана Тэйрина. Монарх, вместе с частью амуниции, потерял из взгляда то выражение бесшабашности и ожидания приключений. Усталое лицо, тяжелый, хмурый и сосредоточенный взгляд. Он, даже несмотря на позолоченные латы, казался тусклым и поникшим. Не сломленным, нет — осознавшим. Король перестал смотреть на меня, как на «деда», что мешал показать ему удаль. Прекратил пытаться вырваться вперёд, за строй пехоты. Он просто делал дело. Упорно, сжав челюсти, со всей серьёзностью тренированного воина.
Из него, наверное, получится хороший командир. Со временем. Солдаты уважают тех, кто стоит с ними плечом к плечу. Тех, кто несмотря на происхождение и титулы, наравне со всеми делит трудности сражения. Защищает спины товарищей, и доверяет им защитить свою. Кажется, сегодня мальчишка (а Кайлан, при первой встрече, произвёл именно такое впечатление) повзрослел на целый десяток лет. Думаю, Король уже понял, что ждало его, если бы тот «шуточный» план был бы принят к исполнению.
— … и Твоей яростной силой. Да стану я штормом…
Накапливаю заряд в посохе. Мощный. Приоткрытая «дверка» в Имматериум щедро снабжает меня энергией Варпа-Тени. Опасно. Чувствую, как на «той стороне» скопилось уже порядочно претендентов на мою душу и тело. Но они все облезут.
— … что сметёт врагов, оскорбляющих Твой взор!!!
Посох с силой бьёт пяткой в землю, по которой струятся тысячи разрядов, волной разбегающиеся полусферой вперёд, на Врага. Дуговая Полунова.
Вонь горелой плоти вновь шибает в нос, а уши закладывает от визга сотен уродов, подыхающих от фульминации. Хорошо. А плохо то…
Бросаю взгляд на обугленный, отвалившийся мизинец правой руки. Чем дольше сражаюсь, тем тяжелее сдерживать силы Имматериума. Руки полностью покрыты ожогами. Сквозь потрескавшуюся, местами сожжённую до черноты кожу, сочится кровь, сукровица… И вытопленный жирок. Экстремальное похудение, хех…
«Привычно», — пришла мысль полная нездорового удовлетворения, когда я возвращался за линию щитов, не вслушиваясь в одобрительные крики братьев по оружию.
— Во имя Золотого Трона, воины Ферелдена! — лицо прорезает овраг улыбки злого удовлетворения. — Бейтесь яростно, ведь вы Клинки Гнева Его! Сражайтесь, ведь за вашими спинами ваши родные! Убейте столько, сколько сможете! Забудьте о страхе, ведь трусость перед лицом Врага — позор хуже смерти! Примите боль от ран, ведь она говорит, что вы ещё живы! Презрейте усталость, ведь Воля ваша сильна! Покажите Ему всю свою Силу! Пробудите в Его сердце гордость за сынов и дочерей Его!
— Чародей, у тебя палец отвалился, — капитан рыцарей Храма, что сейчас «отдыхает», с какой-то сумасшедшей улыбкой кивнул на руку, которой я держал посох. — Как ты вообще членораздельно орёшь, с такими-то руками?
— Боль перед моим Долгом — ничто, — привычно проговариваю я слова, что слетали с моих уст тысячи раз. — Пусть кровь моя истечет из вен моих. Пусть плоть моя будет иссечена ранами. Пусть члены мои будут отсечены. Пусть кожа моя сгорит и почернеет, но вера моя в Него никогда не ослабнет.
