по порядку возражения на ваши аргументы. Изъять финансовые вложения никак не получится из-за ограничений на вывод капиталов, оформленных Постановлением Правительства от 1-го августа текущего года за номером 164, если мне не изменяет память. Требование о досрочном возврате кредитов, выданных нашим предприятиям теоретически возможно, но практически малореализуемо, так как это оформляется на основании судебного арбитражного решения, для которого нужно веское основание, а именно — нарушение договорных обязательств, кредитуемой стороной. А, насколько мне известно, наши юрлица не имеют нареканий с этой стороны.
— После Стокгольмских арбитражей вы уверены в беспристрастности европейской юстиции? — саркастически улыбнулся Мюллер, желая подначить министра и банкира в одном лице, но на того эта реплика никак не повлияла и тот уверенно продолжил.
— Естественно не уверен, — ухмыльнулся Глазырев, — но наши коллеги из ЕС и США существенно облегчили для нас эту задачу, отключив наши банки от SWIFT и запретив нашим банкам трансграничные операции с долларом. Наши предприятия, с согласия кредиторов пока осуществляют текущие платежи через оставшиеся в России иностранные банки, но учитывая с какой скоростью за бугром штампуют санкции, я не исключаю, что все западные банки уйдут с нашего рынка до конца текущего года. И тогда, вообще, наступят форс-мажорные обстоятельства, которые даже самый ангажированный суд на свете не сможет игнорировать. И я, признаться, с нетерпением жду наступление этого сладостного момента. Что же касается угрозы продать свои доли в наших предприятиях, то я опять же отошлю вас к тому самому Постановлению Правительства, которое запрещает продавать и передавать в доверительное управление свои паи без специального и строго индивидуального разрешения Кабинета Министров Российской Федерации.
— У нас как на «зоне», — зло хохотнул Тучков, — «вход — рупь, а выход — два».
— Ну, коли так, — решил подвести черту под диспутом Афанасьев, — то я предлагаю поручить Борису Иванычу тщательно проработать этот вопрос и составить с помощью Росимущества полный перечень юридический лиц в капиталах которых имеется германское присутствие и конфисковать все имеющие отношение к нему активы в пользу государства. То же самое касается облигаций, купонных выплат фондов и прочего. Недели вам хватит, чтобы подбить все бабки?
Юрьев и Глазырев переглянулись на миг, а затем дружно кивнули головами, как близнецы-братья.
— А вам, Александр Валентинович, я поручаю довести информацию, полученную на сегодняшнем заседании до руководства «Росойла», дабы до конца недели он перекрыл краны на своих нефтепроводах, ведущих в ту же самую Германию.
— Батька будет недоволен, — почесал в затылке Новиков.
— С Александром Григорьевичем я обговорю этот момент лично. Думаю, что он останется довольным. А заодно упрошу его прекратить реэкспорт. Что поделать? — развел руками Афанасьев. — Придется раскошелиться, чтобы ублажить союзника. Ну, да ладно, попробую его заинтересовать чем-нибудь вкусненьким.
Затем Валерий Васильевич медленно перевел взгляд на ерзавшего в кресле Мюллера и обратился уже к нему тоном, не внушающим оптимизма:
— Алексей Борисович, вам ясна диспозиция высшего руководящего органа? До конца недели, а лучше всего с завтрашнего утра все вентили на наших газоперекачивающих станциях, обслуживающих подачу газа в Германию, должны быть перекрыты полностью. И это императив.
— Как скажете, — глухо ответил Мюллер, уставившись в столешницу, — я всего лишь нанятый государством управленец, подчиняющийся приказам свыше. Но только и вы потом не делайте удивленное лицо, когда доходы от экспорта и так невеликие из-за падения цен, упадут еще, причем, кратно. А это напрямую скажется на бюджете государства, даже если поднять тарифы для внутренних потребителей.
— Э-э-э, нет, разлюбезный ты наш Алексей Борисович, — вдруг зло ощерился диктатор, — ты уж расстарайся, чтобы это никак на доходной части бюджета это не сказалось. И уж тем более не поднимались тарифы.
— Выше головы не прыгнешь и из одной шкуры две шубы не сошьешь, — угрюмо констатировал представитель сырьевого экспорта.
— Ну, почему же? — изобразил на лице искренне удивление Валерий Васильевич. — Изволь изыскивать дополнительные резервы внутри компании. Оптимизируй производство и управление, улучшай логистику, в конце-то концов, избавляйся от непрофильных активов. Что я тут тебе политграмоту читаю? Ты и сам все прекрасно понимаешь.
— Что вы имеете в виду под термином «непрофильные активы»? Детские сады и спортивные школы?
— Ты мне тут Ваньку не валяй! — погрозил пальцем Афанасьев, начиная злиться не на шутку. — Всё-то ты понимаешь. Тут дело не в садах и спортивных школах. Знаю я, сколько миллионов вы там у себя тратите на содержание антигосударственных вещательных каналов, типа «Дождя» и «Эха Москвы». Тебя ведь предупреждали на прошлом заседании расширенной коллегии Правительства с представителями деловых кругов? Предупреждали! Я сам читал стенограмму совещания. Ты не понял. Значит, придется повторить, коли ты у нас в танке сидишь и ничегошеньки не слышишь. Или не желаешь слышать?! — повысил голос диктатор.
— Условие по финансированию легальных оппозиционных массмедия прописано было в договоренностях по инвестициям, — хмуро ответил Мюллер. Мы не имеем права нарушать договорные обязательства.
— Опять ерунду изволили ляпнуть, господин Мюллер, — проскрипел боевыми жвалами жандарм и слово «господин» из его уст прозвучало особенно зловеще. — Как юрист-международник, я со всей ответственностью заявляю, что действие этого пункта в договоре, если таковой имеется, юридически ничтожно, потому как коммерческие договора не подразумевают политическую составляющую. И я удивляюсь, почему при всем громадном штате юристов никто из них не удосужился просветить вас по данному вопросу.
— Вот и хорошо, — подхватил Афанасьев, — что у нас имеется такой умный человек, как Николай Палыч! А раз эти условия вам были навязаны, так и нечего переживать по поводу их несоблюдения. Тем более, вторая сторона прекратила выполнение своих обязательств по инвестициям. Значит, ваше финансовое бремя существенно облегчится. Сейчас мы вам еще поможем, — плотоядно улыбнулся диктатор и подмигнул проклинающему всё и вся Мюллеру. — Давайте-ка, колитесь, кого вы там спонсируете за рубежами Отчизны? Только честно, как на духу. Все равно ведь проверим.
— Всего несколько европейских футбольных клубов, — проблеял несчастный агнец, волею судьбы брошенный в пасть к волкам.
— Название и сумма, потраченная за год, — насел на него Афанасьев, а Юрьев и Глазырев, как по команде вновь достали калькуляторы.
Алексей Борисович тяжко вздохнул, как приговоренный, ступивший на помост эшафота и, закатив к потолку свои белесые остзейские глаза начал медленно перечислять, уже не надеясь на благополучный исход для себя:
— Из наших — только «Зенит». Ему даем сорок пять миллионов долларов. Из заграничных: «Црвену Звезду» — три миллиона евро, «Шальке 04» — восемьдесят миллионов евро, «Челси» — сто десять миллионов евро. Вот, пожалуй, и всё, — тихо произнес он и скромно опустил свои глазки к столешнице.
— Ой, ли?! — не поверил Тучков, барабаня пальцами по столу, как конь копытами. — Про
