рёбер с перемычками, пластины хитиновые на полу. Вроде всё как везде.
– Здесь нет ни одной лампы, – девушка провела кругом своим осветителем. Так как я мог неплохо видеть в темноте, эта особенность окружения от меня ускользнула. – Второстепенные функции отмирают первыми. Явно никто не кормил это место должным образом. Скоро здесь можно будет ощутить приторно-сладкий запах. Так пахнут разлагающиеся ткани в стенах.
Наступило молчание. Каждый думал о своём. Меня зацепили слова девушки об этом мире. Тогда понятно, чего они всё так легко к отношениям относятся. Жизнь коротка. Ляжешь спать, и не проснёшься. Тебя вполне возможно накроет обвалившейся от внутренней гнили потолок.
– И как вы все с этим боретесь? Ведь тут много разов. Вы можете объединится.
– С заклятыми врагами, которые резали твоих близких кучу оборотов? Ха-ха, Нико. Очень смешно. Я оценила шутку.
По её голосу это было сложно сказать. Столько боли было в её голосе.
– Я не шутил, Тэй. И не хотел тебя обидеть. Просто помню, что вместе можно добиться многого. Даже если вы заклятые враги. Нас так учили.
– И где такому учат? – спросила меня девушка.
– Не помню, но нас там было много. И мы часто выглядели по-разному: цвет кожи, черты лица, разрез глаз, – описал я ей видение странного места, которое было полно маленьких разов, что не могли усидеть на месте. Дети – так зовут этих непосед. Когда-то и я был таким. Но потом...
– Вот и забудь. Больше и не вспомнишь. Поверь, многие пытались. Эй, ты чего замер?
Чего-чего? Горько мне и тошно. Почему-то я понял, что спутницы жизни у меня не было, как и потомства. Только работа и риск. Странное слово рисконавт, которое я уже вспоминал, казалось не знаком отличия, храбрости, а горькой насмешкой над собой. Печаль, пустота. Кем бы я ни был в той жизни, счастлив точно не был. Словно существовал, а не жил.
Ты старел, сказал мне внутренний голос. Стал старше, опытнее и отчасти мудрее. Потому и пришло понимание, что я существую, но не живу. Работа, смысл жизни, моё призвание – всё перестало будоражить мне кровь. Я больше...
Тут меня снова накрыло вспышка памяти. Чёрное пространство с множеством белых точек. Странная конструкция, которая вращалась в пустоте. Из разломов вылетали струи пара и газов. Взрыв не минуем. Потому вперёд идём мы. Парни в закрытых облегающих костюмах окружают меня. Не могу вспомнить, как они называются.
Не вижу лиц, так как их закрывают поляризованные забрала. Снаряжение в утолщениях за нашими спинами. Грузовой модуль ‒ это название я вспомнил. Как и то, чем мы занимаемся.
Оттолкнувшись от твёрдой поверхности, чувствую лёгкость, наш отряд летит к разрушающемуся конструкту. Это наша работа – успеть найти, вытащить, спасти. Специальная команда, которая работает в зоне повышенного риска. Те, кто ради других пойдёт в самое пекло – рисконавты. Спасатели.
На мне ведь был точно такой защитный костюм перед моей гибелью. Нет картинки перед глазами, но есть ощущение, осязание. Что-то пошло не так и меня пытались вытащить, но безуспешно. Я умер. И попал сюда, в Танат.
– Эй, новенький, очнись. Чего застыл?
Тэй трясёт меня за плечо. Моё забытье было мимолетным. Димортул в лице Попутчика не включил свои протоколы контроля, но огорошил меня не самой приятной новостью. Вовремя усиленные чувства отработали.
– Ты говорила, чтобы я забыл о везении. Оно меня покинуло или покинет да?
– Да? – Тэй отодвинулась от меня и посмотрела по сторонам. Рука её легла на живой дробовик, висящий на поясе. – Что случилось? Что ты чувствуешь.
– Запах, – сказал я просто, и девушка нервно сглотнула. Мой намёк она сразу поняла. – У тебя слух, а у меня обоняние. Впереди сильно несет. Приторно-сладкий запах, а это значит...
– Большое обрушение, – закончила за меня Тэй.
Мы смотрели вперёд. Выход, насколько я понял Попутчика, из этого коридора был только один.
– Ни везения, ни надежды, ни милосердия. Танат поприветствовал тебя, Нико.
– Это всё, что ты можешь сказать?
– Добро пожаловать в преисподнюю, странник.
Глава 10
Я и Тэй молча сидели в конце коридора перед завалом. Когда мы поняли, что случилась беда, то сразу припустили бегом. Сразу за поворотом открылась страшная картина, но мы остановились только тогда, когда смогли руками потрогать завал из переломанные костяных пластин и груды перемешанной плоти. Уже высохшей и местами ещё разлагающейся. Прослойка мяса была сверху, и она как раз ранее держала на себе всю обрушившуюся конструкцию.
Изначально тут была арка с мембраной прохода, но верхняя часть обрушилась, полностью перегородив проход. Забравшись на обломки, я внимательно осмотрел завал – без шансов. Ни единой щели.
– Ну, ты хотя бы не солгал, – сказала мне Тэй с грустным смешком.
Я повернулся, а она мотнула головой в сторону. Проследив в указанном направлении, я увидел часть туши стеноза, что торчала из-под завала. Лапа твари была почти отсечена. По её внешнему виду было сложно сделать иной вывод, кроме одного – работа димортула.
– Другой дороги часом отсюда не знаешь?
– Нет, – мотаю головой. – Тебя хотел спросить, ничего не напоминает? Ты ведь больше времени провела в Танате.
– И всегда натыкаюсь в рейде на что-то новое. Внешне одинаковые строения – внутри или пустой зал, или настоящий лабиринт. Самые разные разный каждый раз. И только Творцы знают, с какой целью ими это сделано. Так что вполне может быть, что это единственный выход и мы заблокированы тут намертво. Понимаешь теперь, почему смерть здесь на каждом шагу?
– Понимаю, – киваю головой и задумчиво чешу затылок, но натыкаюсь на костяной панцирь. Замираю, не зная, как поступить в этом случае, но пожимаю плечами и чешу шею. Уж не знаю почему, но Попутчик моими действиями был шокирован. Однако ему явно понравилось, потому я уже двумя руками размял себе, точнее димортулу, шею и плечи.
Что тут скажешь? Даже биоинженерные боевые доспехи рады ласке. Иначе сложно объяснить довольное мурлыкание, что вырвалось из пасти димортула. Нет, он реально почти замяукал.
– Такой молодой, а мозги уже отъехали, – задумчиво прокомментировала Тэй эту картину. – Что-то быстро. Нико, а ты чем занимаешься?
– Налаживаю контакт со своим Попутчиком. Все-таки мы с ним сейчас крепко связаны. Вдруг он знает, где мы оказались?
– Он действительно разумен, Нико, или
