монстр был химерой. Чтобы сделать такой вывод не надо обладать ни какими уникальными заклятиями вроде Магического Зрения, достаточно обычными глазами увидеть его кабаньи ножки. Морское животное имеет конечности сухопутного зверя, это стопроцентная химера.
Многие исследователи считают, что драконы это тоже натуральные химеры. То есть химеры появившиеся очень давно под воздействием природных источников магии жизни. В пользу этой теории говорит то, что классические драконы имеют шесть конечностей: четыре лапы и ещё два крыла. В альманахе Magnus Liber Magicae прямо сказано, что драконы это естественные химеры, обладающие магией и разумом.
Другие ученые мужи и философы утверждают — драконов создали боги. Светлым богам очень хотелось сделать совершенное, неуязвимое существо, имеющее разум и способность управлять магией. Но в дальнейшем боги разочаровались в своих первенцах. Драконы были настолько совершенными, что просто существовали и не парились ни какими проблемами. По своему образу жизни они ничем не отличались от обычных животных, хотя и обладали могучим интеллектом, превосходящий человеческий.
Тогда боги создали очень слабого и несовершенного человека, который уступал практически всём другим существам. Чтобы выжить в жестоком мире, человек был обязан использовать разум. Но самые первые люди были настолько беспомощными, что титан Прометей сжалился над ними и дал им Огонь Магии. За это другие боги его жестоко осудили, ведь магия не даст людям максимально развивать свой интеллект.
За всеми этими пространственными размышлениями я не заметил, как на горизонте появился крупный город. Подлетев ближе я узнал столицу Римской империи. Среди многочисленных и разнообразных зданий я безошибочно распознал два уникальных строения: огромный Колизей и не уступающий ему в размерах Цирк Максимус, где проходят состязания колесниц. Навигационное заклятие также указывало, что это была конечная точка моего путешествия.
Облетев город по широкой дуге, я нашел вымощенную дорогу, идущую прямиком в Рим, и приземлился в небольшой роще неподалеку. Дальше я шёл в город пешком, неся за спиной свою дорожную сумку.
XXXI. Чужие обычаи
Первым делом я стал выбирать себе приличную гостиницу в центральном районе города. Найдя подходящего вида здания, я зашёл и спросил о возможности снять комнату на месяц. Мне показали небольшие, но хорошие апартаменты. Недорогая добротная мебель, отличный вид из окна. Только не было ванной комнаты и туалета. Когда я спросил об этом, мне объяснили что мыться можно в сенатских термах неподалеку от сюда. За вход туда берут небольшую плату, так как они финансируются из государственной казны. А туалет расположен на цокольном этаже гостиницы. Я попросил показать его.
Это было помещение средних размеров, по центру стояли две каменные чаши, там в уксусном растворе вымачивались ёршики с губкой для подтирания. Вдоль левой и правой стены было каменное возвышение с отверстиями, на которые надо было садиться посетителям. Под ними проходил канализационный желоб с проточной водой из акведука. Еще один небольшой желобок шёл по полу туалета, огибая каменные чаши, там можно было мыть гигиенические ёршики. На полу комнаты была мозаика с двумя дельфинами. Ни каких перегородок не было предусмотренно в принципе.
Я догадывался, что римляне очень общительные люди, и был даже готов мыться в общественных термах, если здесь так принято. Но я был категорически не согласен посещать туалет одновременно с другими людьми, сидеть напротив каких-нибудь незнакомцев и слушать светские разговоры.
После небольшой беседы с работницей гостиницы, я решил снять огромный пентхаус на последнем этаже. Эти апартаменты были предназначены для богатых аристократов и имели отдельную ванную комнату с туалетом. Здесь также имелись дополнительные помещения для прислуги. Пентхаус имел выход на небольшую террасу с прекрасным видом на каменные строения центрального района города. Кроме того, здесь была небольшая пожарная лестница, проходящая по задней стене гостиницы. Пожарный выход закрывался на ключ, который мне выдали после оплаты.
Заплатил я за это великолепие римскими серебряными монетами — денариями, которые я предусмотрительно обменял еще в Стоунграде. В самом Риме курс обмена барбуских монет был значительно ниже.
Поужинал я в таверне на первом этаже гостиницы. До наступления вечера было еще много времени и я решил не откладывать дело, ради которого приехал в Рим, и отправился в здание городской администрации, где располагались римские магистраты.
На входе я предъявил королевскую грамоту от самого Конона Яростного с его гербом в виде перекрещенных двуручных секир и короны между ними. Грамота была специально написана на латинском языке и имела богатое украшение из золотых вензелей. Этот документ произвел впечатление на солдата дежурившего на входе, и он сразу отправил меня на третий этаж и указал номер кабинета, куда мне следует обратиться.
Поднявшись по мраморной лестнице, я начал искать необходимую комнату. По широкому коридору навстречу мне шли три воина. Возглавлял их высокий офицер, который быстро шагал вперед, не обращая ни на кого внимания. Люди в коридоре отходили в сторону и уступали ему дорогу. Я то же придвинулся к самой стене и шёл почти касаясь её плечом.
Но это не помогло избежать столкновения. В последний момент римский военачальник решил срезать угол и шагнул резко в сторону, как будто не замечая меня.
— А может он действительно тебя не заметил, — подсказал мне мой разум, — в твоём сердце слишком много тьмы. Она скрывает от рассеянного внимания и пассивно действует как легкая Вуаль Тьмы.
Офицер зацепил меня плечом. Среагировав на столкновение, сразу же включилось моё заклятие Кукловод. На воина это произвело эффект, как будто он налетел плечом на каменную стену. Его развернуло на месте, и он еле удержал равновесие, чтобы не упасть. Послышались сдавленные смешки от людей, которые уступали ему дорогу. Я не хотел провоцировать конфликт, поэтому легонько кивнул сконфуженному офицеру и сказал:
— Прошу меня извинить.
И дальше пошёл по коридору.
— Зря уходишь, — прокомментировал мой разум, — Люди иногда ничем не отличаются от животных, а этот человек сейчас пребывает в состоянии повышенной агрессии. Раз ты извинился, значит слабый и признаёшь свою вину, а теперь еще и сбежать пытаешься.
Мой разум оказался прав. Офицер тут же взбесился, в два прыжка догнал меня и грубо развернул к себе, схватив за плечо. Правой рукой он намотал мой воротник на кулак и притянул меня к своему лицу. Яростно сопя и брызжа слюной, воин стал что-то говорить:
— Ах ты…
Но я его не слушал. Сразу же левой рукой я зажал кулак воина и довернул его кисть в обратную сторону, освобождая рубашку от захвата и одновременно правой толкнул агрессора от себя. От моего толчка офицер сделал неловкий
