когда вошла учительница. Появление перед ней и учениками вызвало, конечно, бурный смех. Я был самым маленьким среди одногодков. Я не стал никому жаловаться, но решил пойти в секцию бокса. Прошел год. Я почувствовал уверенность и тут меня, приметив, пригласил к себе в секцию карате-до Лихманов. Они тренировались в соседнем подвале. Сергей Владимирович, всегда чувствовал, есть у человека стержень или нет. Наверно во мне он такой разглядел. Я был один из лучших учеников. Он хвалил меня, ставил в пример, иногда наверно не очень заслуженно, но меня это заводило и я старался еще больше, работал на полную. Некоторых он напротив больше ругал, подталкивал. Короче он знал, как заставить нас выкладываться. Стало появляться мастерство, менялись пояса: белый, жёлтый, оранжевый, зелёный, синий, коричневый, но менялось и отношение Сергея Владимировича ко мне и некоторым членам нашей секции. Он стал прививать нам агрессивность, стал называть нас волчатами. Вообще для классического японского карате это не свойственно. Я не понимал тогда, что это не спроста, а он требовал безусловного повиновения и все повиновались или уходили, или попадали у него в разряд неперспективных, балласта, как он называл, что тянет нашу школу назад. Как он говорил, я был хороший боец. Нерезультативный, но очень хорошо растянутый, с хорошей техникой, хорошо каты делал. Единственный недостаток имелся долгих боев не выносил, но обыгрывал в том, что был легкий, быстрый и жесткий.
Получение черного пояса затянулось почти на два года. Тренировки, соревнования и опять. По выходным я занимался по 12—14 часов. Это позволило увеличить выносливость и избавиться от своего основного недостатка. Трусоват я не был. Может просто сильно не доставалось. Но кое-что мне было не по душе. Мне не нравилось раболепское заглядывание в глаза, эти крики некоторых наших «Учитель только позволь!!! Порвем любого!» Я не чувствовал себя волком и Лихманов подставлял мне противников посильнее, ну там и другие тонкости, и я не мог набрать квалификационные баллы и получить черный пояс, как некоторые наши, которые в спаррингах были слабея меня. Тем не менее, он не списывал меня в балласт. У меня уже были мысли уйти к другому тренеру, и я поделился ими с ребятами. Лихманову доложили и он вызвал меня к себе, долго молчал, а потом сказал, что черный пояс из его рук, то мастерство, которое он передал нам, не стоит тех денег которые платили наши родители, это стоит большего. Ему нужна команда и он видит меня в ней. Мы непобедимые. Я один из них. Мы сила если вместе. Получение черного пояса это формальность, которую можно уладить в пару недель. Я уточнил, что нужно от меня. Он сказал, что сущие пустяки изредка продемонстрировать силу. Ничего не делать, стоять и смотреть, все он будет делать сам, а оплачиваться это будет хорошо. Ему просто нужна поддержка с тыла. Я уже знал, что часть наших, иногда привлекалось к чему-то подобному, у них появились деньги, дорогие шмотки. Они были довольны. Конечно, тогда уже можно было предположить, что просто стоянием в сторонке это не ограничится, но я думал всегда можно уйти, что не попробовать. Первые месяца три четыре, действительно все было очень замечательно. Это было позапрошлым летом. Мы появлялись на Октябрьском рынке. Стояли в сторонке. Лихманов брал дань с нерусских, и мы уходили. Инцидентов ни разу не было. Все было как бы добровольно. Деньги брали за охрану. Сколько он денег брал и сколько из них нам отдавал, я не знаю. Но, в общем, он честный, думаю все было поровну, хотя львиную часть работы делал он, но как, то раз в конце лета, когда пошли основные фрукты и овощи, на нас вдруг наехали и забили стрелку. Оказывается этот рынок, держала бригада Климова. У них тут как раз получился сбой, один из пацанов что следили за рынком подсел на иглу, второй разбился на своем Мерине, а тут мы. Вначале нам хотели предъявить, чтобы мы вернули деньги и забыли дорогу сюда. Но потом когда нас свозили на смотрины, Клим передумал и решил что мы еще ему пригодимся. Нас оставили на рынке, но дали процент который мы сдаем и какой берем себе. Конечно, прибыль упала. Лихманов собрал нас на совет. Прокормиться с рынка шестерым было проблематично. Собирать с торговцев больше, запретил Клим. Такса по городу была примерно у всех одинакова. Азербайджанцы бы просто разбежались. Он говорил, что можно и закончить на этом, но это глупо, он вырастил таких прекрасных бойцов, вложил столько сил в нас. Он еще много чего говорил. Тогда можно было уйти. Я не ушел и никто не ушел. Все согласились, что нужно просто попытаться найти незанятые ниши, тем более работать под крылом Клима будет спокойней, чем самим по себе. Тренер сказал тогда, что решение это не окончательное, он сам будет искать эти ниши. Я как раз тогда отвлекся. Экзамены. Поступил в институт железнодорожного транспорта. НИИЖТ любит спортсменов, меня взяли без особых проблем на ПГС. Из наших тоже двое поступили. Мы почти до Нового года, изредка слонялись, сшибали на кроссовки, джинсу. В общем, по большому счету мы там были уже не нужны, и тренер делился с нами чисто из перспективы отработки новых рынков. Тренировались как обычно. Были соревнования, приезжали и странствующие самураи, кто самостоятельно изучал каратэ. Приезжали вызвать на бой. Обычно это было один раз. С таких спесь сбивали быстро. Как то помню особенно дикий случай приехал один такой весь из себя. Зашел в уличной обуви, не снял шапку. Это конечно было нарушение очень серьезное. Мы относились к нашему спортивному дому с уважением, как храму, хотя это конечно подвал, но мы его сами весь отремонтировали, привели в божеский вид, а тут такая бестактность. Короче его увезли на скорой помощи. Мы тогда здорово струхнули, чтобы он кони не двинул, но все обошлось.
И вот как то уже после Нового года, Лихманов, собрал нас. Он был сильно возбужден. Нашел, говорит работу для нас. Дело стоящее. Ниша не занята, он по своим каналам пробил. Осечки как прошлый раз не будет. Работа заключалась в том, чтобы обложить данью машины большегрузы, что доставляли товары на «Барахолку».
– На Гусинобродский вещевой рынок? – Уточнил Ротыгин.
– Да. Это говорил Клондайк! Транспорта много. Мы будем понемногу отщипывать, наглеть не будем. Все будет тип-топ. Все согласились, я тоже не возражал, можно было попробовать. Вопрос стоял посвящать в это Клима, или действовать самостоятельно. Тут мнения разделились. В общем, приняли решение пока начать самим. Определиться с порядком выручки, отработать механизм и если что посвятить в это Клима на поздних этапах. Дело оказалось несложное. Нам была опять отведена роль статистов. Ну не считая одного раза, что полез на нас один водила с монтировкой. Его даже никто не бил. Лихманов отобрал ее у него и толкнул грудью. Тот упал на жопу в сугроб и больше не рыпался. Сбор, в общем, был божеский, они платили исправно. Лихманов к весне даже сделал левые печати и штамповал ими расписки, что деньги получены, больше не трогать. Мы сами, да и нас стали называть бригадой Лихого. Так продолжалось почти полгода. Мы жестко взяли под контроль все въезды и ночников, которые возят и торгуют с наступлением темноты и до восьми утра. Это в основном оптовики, много из райцентров новосибирской области, едут тариться. Выручка сразу возросла, но и работы конечно прибавилось. Без транспорта делать было нечего. Купили эту «Ниву», Лихманов еще попросил отдельно денег, заплатить в налоговую крупную сумму, 200тысяч, за подаренную ему квартиру. Подробностей я не знаю. Но там вроде все чисто, дело давнее, не криминальное. Просто решили выделить ему. Все согласились. На занятия в институте я
