Вот обида-то! Так ждал, и все проспал!
Да и стыдно: вдруг кто из артистов меня спящего заметил. Люди стараются, на передовую из-за меня едут, жизнью рискуют, а мне, выходит, наплевать на их старания. Как им объяснить, что не мог не уснуть?
Жалко! Когда еще придется концерт посмотреть или спектакль. Разве что после войны.
Потом оказалось, что не я один заснул. Все ребята, кто после дежурства. Ну, никак нельзя эту усталость перебороть, ничего не поделаешь!
А после концерта ко мне в землянку корреспондент заглянул. Из нашей фронтовой газеты. Вместе с артистами он приехал, чтобы статью о нашей части написать.
Командир его ко мне отправил, чтобы он написал о том, как я самолет немецкий из пулемета сбил. Вот уж нашел подвиг!
Я так корреспонденту и сказал. Говорю:
— Пойдите, парнишку моего, второго номера, расспросите. Он в тот раз тоже самолет сбил.
А он улыбается:
— И с парнишкой поговорю. Только сначала с вами. Вы ведь с сорок первого воюете, есть ведь что рассказать.
— Мало, что ли, нас с сорок первого воюет? — спрашиваю. — Вот командир наш.
Да только корреспондент настойчивый оказался. Расскажите, и все тут!
— Задумался я. А что рассказывать? Могу про Бориса. Могу про Вальку. Вот они и вправду герои.
А он:
— Вы про себя.
Что про себя расскажешь? Воюю и воюю. Ранений не было. Подвигов тоже.
Кажется, рассердил я корреспондента. Ушел он от меня, так ничего вразумительного и не добился. Мне его жалко стало. Статью-то от него потребуют, а я виноват, что написать ему нечего.
Подумал было этот дневник ему отдать. Он бы сообразил, что написать, ведь дневник — это все равно что разговор, а то и лучше. Да только как мне с этой тетрадкой расстаться? Она у меня теперь все — и письма, и родной человек, и моя душа.
Эх, что-то я уже не то пишу!
Пошел я за корреспондентом. Думал рассказать хоть что-нибудь. Гляжу, а он уже с моим парнишкой беседует. Ну, я и не стал мешать. Пусть с ним поговорит. Парнишка бойкий — все расскажет, да и нужней ему это. Покрасуется в газете, фотографию свою напечатанную увидит. А мне это ни к чему.
Глава X
Что случилось с медалью
Артур зачитал отрывок из дневника вслух. Девчонки молчали. Потом Вероника сказала:
— Наверное, погиб этот солдат.
— Наверное, — согласилась Лена. — Иначе бы с дневником не расстался. Вон он о своем дневнике как пишет!
— Почерк у него хороший, — задумчиво произнес Артур. — Разборчивый, четкий. Все слова понятны.
— Надо весь дневник прочитать, — сказала Вероника.
— Только не сейчас, — спохватилась Лена. — Уже больше часа прошло. Яся могла проснуться. Я домой побегу.
Ребята покинули развалины. Артур держал дневник в руках.
— Можно я его домой возьму, почитаю? — спросил он у Вероники.
— Бери, — разрешила она.
Лена торопилась напрасно: Яся еще крепко спала. А на другой кровати, обняв книжку, тихо посапывал Валерка.
Артур растолкал братишку, а Лена дала ему обещанную конфету. Вероника первой ушла домой. Артур тоже собрался, но вдруг остановился на пороге и неловко сказал:
— Лена, я тебя попросить хочу.
— О чем?
— Дай мне отцовскую медаль.
Лена молча вытаращила глаза, настолько эта просьба показалась ей странной.
— Всего на один вечер, — поспешил добавить Артур. — Завтра утром я принесу ее обратно.
— Зачем она тебе? — не понимала Лена.
— Я хочу солдата нарисовать.
— Того, который дневник писал? — догадалась Лена.
— Да. Нарисую его в развалинах, с пулеметом и с дневником.
— А медаль зачем?
— Ну, чтобы он героем казался. Пусть у него тоже медаль будет, как у твоего папы, как у слепого гармониста. Я бережно, только срисую. Пожалуйста, Лен!
Лена молча подошла к шкафу и вытащила шкатулку. Медаль тускло блеснула серебром. Артур взял ее в руки как тонкое, хрупкое стекло и аккуратно спрятал в карман.
— Спасибо!
И Лена вдруг решилась.
— Погоди, — сказала она. — Возьми карандаши.
— Нет, — отказался Артур. — Для этого рисунка не надо. Он будет лучше смотреться в черном цвете. Так суровее.
— Ты не понял, — тихо сказала Лена. — Я тебе карандаши насовсем отдаю.
— Насовсем?!
— Ну да. Пока ты еще вырастешь и купишь! Рисуй!
— Нет! Я не могу взять… Я… Ты же тоже рисуешь.
— Я только аленький себе оставлю, ладно? — Лена не слушала Артура и протягивала коробку. — Бери! От подарков отказываться нельзя! Бери!
Артур шел с братишкой по улице. Он еще раз решил дойти до развалин, чтобы поточнее зарисовать полутьму, разбитые стены и провал окна. В руках он держал коробку с карандашами.
Никого на свете не было счастливее в тот миг! Карандаши! Его несбыточная, такая далекая мечта! Как теперь можно нарисовать дуб! В цвете, с самыми тонкими оттенками!
Вдруг Валерка дернул его за рубашку и испуганно сказал:
— Смотри!
Прямо по улице на них двигалась ватага ребят. Артур сразу узнал своих обидчиков. За своими радостными раздумьями он заметил их слишком поздно — не свернуть. Снова придется отбиваться.
— Беги, Валерка! — попросил он братишку и сунул ему в руки коробку с карандашами.
— Я не уйду! — заупрямился Валерка. — Они тебя побьют!
— А ты чем поможешь?!
— Ну, что, художник, снова встретились? — заухмылялись подошедшие ребята.
— Что-то ты нам каждый день на глаза попадаться стал.
— Нарочно, что ли, по тем же улицам ходишь?
— Где хочу, там и хожу, — хмуро, но твердо откликнулся Артур.
— Поглядите, как заговорил!
— Давно не получал по шее?
Артур почувствовал первый толчок и едва удержался на ногах.
Не трогайте моего брата! — звонко крикнул Валерка.
— А это что за шкет?
— Твой братец?
— Он-то посмелее тебя будет!
— Эй, пацан! Ты смелый?
— Смелый! — ответил Валерка и храбро шагнул вперед.
Один из обидчиков расхохотался и легонько, в насмешку, щелкнул Валерку по лбу. Валерка этого не ожидал, пошатнулся, упал на землю, выронив карандаши, и громко разревелся.
