измученный взгляд…
— Нет. Совсем нет. Пожалуйста, выслушай.
Казалось, его буквально заело на этом слове. Возможно, ему даже было не столь уж и важно, что я ему отвечу, он просто хотел… облегчить собственную душу?
Но хотела ли я это слушать? Не больше, чем диалог из слезливого сериала.
И все же мы прожили вместе много лет. Хотя бы в память об этом я могла выполнить его просьбу, которая станет последним из того, что я для него сделала.
— Ладно, — ответила холодно и предостерегающим тоном добавила:
— Но если только позволишь себе в мою сторону хоть какие-то обвинения и оскорбления — вылетишь за порог.
Конечно, подобные вещи звучали, наверно, смешно из уст достаточно миниатюрной женщины в адрес мужчины, но, видимо, что-то в моих глазах и голосе заставило его принять эти слова всерьёз. Саша покорно кивнул и, повинуясь моему жесту, вошёл в квартиру и прошёл внутрь.
Он совсем не казался опасным. Скорее… сломанным. Потерянным. Бесконечно жалким.
Я кивнула ему на стул и он послушно сел. Сама я отошла чуть подальше, к окну, и, скрестив на груди руки, молча ждала, опершись бедром о подоконник.
Саша обвёл задумчивым, горьким взглядом кухню, где мы устроились. Она была ещё не совсем обжита, хотя оборудована всем необходимым, и все же я даже сейчас успела расставить в этом помещении несколько вещичек, которые делали его более живым.
Сашин взгляд остановился на одной из них. На часах в виде фигурки совы — немудрёная керамика, но мне они очень нравились.
Губы его нервно дрогнули, словно именно сейчас чётко пришло осознание: это и в самом деле конец. Ничего больше не будет так, как раньше. И привычные вещи больше не находились на своих местах.
Мне тоже было жаль. Себя, своей веры и всех прожитых в обмане лет. Но я должна была идти дальше и не оглядываться на то, что не вызывало ничего, кроме горечи.
— Ловко ты… провернула все с этой квартирой, — заметил он с кривой улыбкой, но в словах его не было злобы и обвинения.
— Что, хочешь забрать единственное, что дал своим детям? — поинтересовалась насмешливо.
— Нет.
Одно короткое слово — но такое весомое, исчерпывающее…
Саша опустил вниз голову, сцепил руки в замок и стал медленно поглаживать пальцами одной руки — костяшки другой. Я знала, что этот жест его успокаивал…
Поразительно. Я знала о нем так много… а главного — его гнилой сути — не разглядела за столько лет.
— Я всю прошлую ночь… не спал, — проговорил Саша после паузы. — Не знал… что мне делать, куда идти. Дома все напоминает о тебе… о детях. И я просто… не могу там быть. Без вас…
Что это было? Чего он этими словами добивался? Жалости, сочувствия? Но ему ведь не было жаль ни меня, ни даже своих собственных детей. И как только хватало совести теперь давить на мои чувства?..
От которых остался только пепел.
— По-моему, абсолютно очевидно, куда тебе идти, — произнесла холодно и безразлично. — К Катюше, конечно. Она ведь так ждёт! А ты — совсем не торопишься.
Он резко подался вперёд, ко мне — так, что даже пошатнулся, едва не соскользнув со стула. Возможно, ошибочно принял эти мои слова за признак неравнодушия. Потому что следом горячо заговорил:
— Насть, ну ведь если бы я действительно хотел к ней уйти — сделал бы это уже давно!
— О, теперь ты уже не отрицаешь, что у вас все было? — отозвалась язвительно. — И мне, может, еще тебе в ножки поклониться за то, что не ушёл раньше?
В ответ он только издал рваный вдох, словно в лёгких у него резко кончился воздух. А я, досадливо поморщившись от бессмысленности этого диалога, добавила:
— Слушай, Саш, давай уже ближе к делу. И сразу хочу тебе сказать — если ты пришёл мне исповедоваться в том, что вы с Катюшей все двенадцать лет по постельным аттракционам скакали, то ты опоздал. Она уже все охотно и в подробностях мне выдала. И, кстати, именно её можешь благодарить за то, что всем теперь известно о том, что бизнесмен из тебя… липовый.
Он стал, похоже, ещё бледнее, чем был, хоть это и было, казалось, невозможно. Я уже не ждала ответа, когда он все же разомкнул губы и хрипло произнес:
— Нет. Я хотел сказать вовсе не это. Я хотел… чтобы ты просто меня поняла.
— Поняла что?
— Почему все… вышло так. Так, как я не хотел. И пусть это меня совсем не оправдывает… я хочу, чтобы ты знала, что я… не всегда был таким… дрянным.
Глава 26
Несколько лет назад
— Мам! Мам, ты где там?
Саша осторожно пристроил на кушетку в прихожей увесистые пакеты с продуктами, которые мама просила прикупить по дороге. Причём даже точные магазины указала — из других её покупки почему-то не устраивали — так что пришлось хорошенько поколесить по району прежде, чем наконец добрался до маминой квартиры.
Она вышла ему навстречу, когда он уже разулся и собирался затащить пакеты на кухню, а потом — пойти её искать. Знал, что она немного приболела, но неужели маме было настолько плохо, что она даже не слышала, как он пришёл, хотя всегда его встречала?
— Ой, Сашенька, — всплеснула она радостно руками. — Сыночек мой дорогой пришёл!
Он склонился к ней, позволяя себя обнять — для ответного объятия его руки были заняты.
— А я тут постель тебе застилала как раз — подумала, может останешься переночевать?
Он отрицательно качнул головой.
— Мне домой надо. Что Настя-то подумает, если я тут останусь?
— Скажешь, как есть… что мама заболела, ей присмотр нужен…
Он знал материнскую привычку несколько приукрашивать свои болезни. Дойдя наконец до кухни, поставил на стол пакеты и, повернувшись к ней, поинтересовался, пристально глядя:
— А тебе действительно нужен присмотр?
— Нет, но…
Мама вздохнула и, махнув рукой, что означало — не будем продолжать эту тему, полезла в принесённые им продукты.
— Ну ты же консервы-то не те купил… — проворчала недовольно. — Я просила с синей этикеткой, а это — зелёная…
Ну вот, и снова она чем-то была недовольна.
— С синей не было. Я взял хотя бы такие.
— Надо было в другом магазине поискать!
— Заходил. Там не было тоже.
— Значит, опоздал. Их всегда с утра завозят, я поэтому хожу к самому открытию…
Он не стал ничего на это говорить. Просто смотрел на неё молча, слушал…
А видел при этом себя самого. Сколько раз он
