лежащему в отключке телу пальцы каблуком ботинка.
Получивший по затылку мордоворот тем временем повернулся ко мне.
— Хана тебе, пацан! — заявил он, прежде чем ломануться в атаку.
Его рывок был очень быстр, но я успел на него среагировать. Одним движением размотав ремень, я саданул пряжкой, как хлыстом, угодив гербом Российской Империи чётко в нос отморозку.
Брызнула кровь, здоровяк схватился за лицо, а я мигом преодолел разделявшее нас расстояние и, перехватив его запястья, ударом ноги выломал ему левое колено. Мордоворот взвыл, попытался вырваться, но я ещё трижды ударил по сломанной конечности, заставляя его перейти на скулёж и лечь на землю.
Магия перестала гореть вокруг его рук, а я, наоборот, ощутил себя полным сил. И пожирающей ярости. Так что заново намотав ремень на руку, я схватил баюкающего поломанную ногу урода за воротник униформы и нанёс четыре удара пряжкой по лицу. Бил, с каждым ударом ощущая, как мне становится легче после каждого удара.
Наконец, тело в руках обмякло, потеряв сознание. Я отпустил его, и здоровяк рухнул на землю.
Обернувшись туда, где был Лисицкий, я увидел, что боярич, весь бой простоявший в стороне... собирается сбежать. Бледное лицо, трясущиеся губы. Для полноты картины ему не хватало только мокрых штанов и лужи под ногами.
— Хватит позориться, клоун, — произнёс я, обращаясь к Лисицкому. — Притащишь новых подружек? Эти-то уже кончились.
В этот момент один их бугаёв, тот, что бросился на меня первым, начал подавать признаки жизни. Он с трудом разлепил глаза, и я повернулся к нему.
— Что, подставил вас боярич? — со злой усмешкой спросил я.
Облёванный промычал в ответ, похоже, говорить он ещё не мог.
— Заткнись, скотина! — завопил, пришедший в себя боярич. — Да ты знаешь, кто такие Лисицкие?!
— Если судить по тебе, мразь, то Лисицкие — какие-то ссыкуны, — ответил я, усмехнувшись и демонстративно ударяя правым кулаком по левой ладони. — Будь мужиком, собери яйчишки в кулак и выходи против меня на поединок. Ты же крутой боярич, так покажи, что ты мужчина! Или зассал? Что ж, я так и думал. Самому в бой лезть это не подружек своих подсылать. А ты только и можешь, что другими прикрываться. Ты просто жалкий трус.
Ответить Лисицкому было нечего. Тем более что в себя пришли все трое его подельников, и теперь смотрели на своего предводителя с вопросом в глазах. Они-то не побоялись нарушить правила и выйти против меня, а он что? В сторонке постоит?
— Завтра с утра вся академия будет знать, что боярич Лисицкий — просто трусливая девка, которую можно щемить по углам, — произнёс я, указывая на лежащих мордоворотов. — Твои же подружки всем и расскажут.
— Заткнись, холоп! — выкрикнул боярич. — Завтра же подавай заявку на поединок. Я размажу тебя на арене!
По правилам вызов должен исходить от меня, как от младшего, я это знал. Но нужно было согласие вызываемой стороны. А Лисицкий — аристократ, таким зазорно биться с простолюдинами. Победишь — никакой тебе чести, а проиграешь — позора не оберёшься. Но в сложившейся ситуации выбора у боярича не осталось.
— Хорошо, — улыбнулся я, — и смотри не обмани меня. Твои же дружки будут свидетелями, что ты зассал.
Больше не говоря ни слова, я направился обратно в казарму. Рёбра болели все сильнее с каждым шагом. Да и руке, на которую я ремень наматывал, тоже было нелегко. Так ведь и не успела зажить, а я ещё сверху добавил.
Вправив ремень в брюки, я зашёл в казарму. Дежурный всё так же делал вид, будто бродящие по территории академии после отбоя курсанты — это обычное дело. А я направился к своей койке, баюкая ноющий кулак и стараясь дышать аккуратнее. Точно трещина будет, если не перелом.
На соседней койке сидел Орешкин. Похоже, с момента моего ухода он даже и не ложился.
— Ну как? — спросил Гриша, внимательно оглядывая меня.
— Нормально. Поговорили да разошлись, — ответил я, медленно опускаясь на свою койку, чтобы не потревожить ребра.
— И не дрались?
— Драки в академии строго запрещены! — не столько для Орешкина, сколько для активно греющих уши обитателей казармы ответил я.
Они хоть и делали вид, что спят, но меня-то не обманешь — я когда входил, заметил направленные в мою сторону взгляды. И ведь никто, кроме Гришки, не вызвался пойти помочь. Конечно, вроде как не их проблемы, но я это запомню.
С трудом и не сразу, но мне всё же удалось лечь так, чтобы не тревожить ребра. По-хорошему, нужно идти в медпункт, но там сразу увидят травмы и начнут разбирательство. Вылететь из академии, когда я только-только начал действительно учиться магии — такой себе расклад.
С этой мыслью я и заснул.
— Курсанты, подъём! — заревел сержант, знаменуя начало нового дня.
Я уже не спал к этому моменту. Боль в рёбрах всё никак не унималась, так что помучаться пришлось немало. К счастью, укрепление тела помогало бороться с ощущением боли. Но было одно важное «но» — чтобы его поддерживать мне приходилось оставаться в сознании практически всю ночь.
Окружающие старались на меня не смотреть. Гришу будить в этот раз не пришлось, сосед сам вскочил с койки, будто тоже не спал всю ночь. Вместе мы вышли на плац, где сержант построил нас, и все слушатели подготовительных курсов замерли.
