тебя гости заждались, вопросы подготовили, а ты в грязи валяешься, — покачав головой, переступила через мужнино тело и скупым жестом подозвала Эсмину.
Женщина грустно вздохнула, последний раз бросив взгляд на князя, и пристроилась за мной. Телохранительницы же уже заняли свои позиции позади, и также безучастно переступили через Крея.
— Уважаемые гости, думаю, вас не удивит, что запланированные мероприятия отменяются, — обернувшись в пустом проёме, обратилась я к растерянным послам и их сопровождающим. — Все вопросы вы можете задать Его Светлости, он будет рад вам помочь.
Послав импульс Крею и вернув ему контроль над телом, я окончательно и бесповоротно покинула помещение.
По ту сторону отсутствующих дверей всё так же стояли воины генерала и даже бровями не повели, когда мы прошли мимо. И не одного княжеского гвардейца, я наконец-то обезвредила их бестолковое начальство? Великан, до сих пор сваленный в кучу вместе со своими сослуживцами, вполне подходил на роль главы гвардии.
— Леди… а что с Его Светлостью? — не удержалась от вопроса Эсмина, когда мы удалились на приличное расстояние от воинов генерала.
— А тебе, не всё ли равно?
— Он же мучается, с ним что-то случилось, никогда прежде ещё такого не случалось, — заламывая руки, накручивала себе женщина.
— Совсем дура? — резко остановившись, прикрикнула я на неё. — Забыла про поводок? Показать тебе, что с сердцем произошло? Думаешь, тебя ждала другая участь?
— Возможно ли это? — пролепетала она, а дальше выдала то, что заставило усомниться в её умственных способностях. — Думаете на нём тоже проклятие?
— Эсмина, давай я в последний раз тебе объясню, — взяв себя в руки, размеренно начала я речь. — Я тёмный целитель, и да, управлять телом другого человека легко, даже сильного человека. И Эсмина, нет на князе никого проклятья, но поводок был в его руках. Будешь и дальше придаваться несбыточным мечтам? Открой глаза, он не стоит вообще ничего.
Женщина растерянно хлопала глазами, осмысливая сказанное мною, но упорно отказывалась принимать правду. Что ж, её право.
— Зачем ему крохи моих сил?
— А вот это интересный вопрос, и ответа на него у меня пока нет.
Дальше Эсмина оказалась потеряна для общества, погрузившись вглубь своих мыслей, надеюсь в попытках осознать неприглядную действительность, а не упивалась жалостью к себе.
Так и шли, каждая обдумывая что-то своё, пока руки рефлекторно не извлекли артефакт управления туннелями и не открылся переход в тюрьму. Ну, ничего себе у меня привычки выработались, надо будет отдельное спасибо мужу передать.
Дел в тюрьме в принципе-то не было, Тень спала, новых гостей не объявилось, хотя ту кучу, сложенную перед столовой, необходимо будет разместить на новом месте жительства, но это потом.
— Эсмина, хочешь экскурсию? — весело спросила у женщины, которая неустанно крутила головой и шарахалась от каждого звука.
А звуков, как и всяческих мелких обитателей, в особенности членистоногих, в тюрьме навалом. Да и запахи здесь царили тоже соответствующие. Женщина вздрагивала, дёргалась, брезгливо морщилась, и всячески демонстрировала свою неосведомленность о быте заключённых.
— Я не очень уверена, что она мне понравится, — с сомнением протянула аристократка, но вовремя вспомнила, кому и что говорит. — Почту за честь вас сопровождать, княжна, — встрепенувшись, быстро поправилась она.
— О, поверь, тебе эта экскурсия принесёт немало положительных эмоций, — подбодрила экономку и направилась в свои бывшие арестантские покои.
Ну, а что, и Эсмину от тяжких дум отвлеку и себя развлеку.
Глава 20
Использовать переход я осознанно не стала, когда ещё у леди будет возможность насладиться романтикой тюремной жизни? Разве я могу лишать своих подданных нового жизненного опыта? Да и перспективы лучше усваиваются, подкреплённые не только теоретическими знаниями.
— Почему вы здесь до сих пор живёте? — неожиданно задала Эсмина резонный вопрос.
— А почему нет? Камера у меня комфортабельная, решётки на окнах прочные, да и трупы не надо оттаскивать через весь замок, — равнодушно ответила я, на что женщина только гулко сглотнула и прижалась теснее к Ди, вызвав у телохранительницы нездоровое веселье.
Кажется, Эсмина в полной мере оценила степень моего радушия к врагам, ну а дальше, если не полная дура, то сможет сделать правильные выводы.
Коридоры, ступени, снова коридоры, с каждым этажом становившиеся всё мрачнее и грязнее. Воздух становился всё более спёртым и затхлым, да и живность смелела с каждым метром, пройденным вниз. Эсмина в какой-то момент даже нос перестала морщить, продолжая идти с печатью обречённости на лице.
Когда мы практически достигли нижнего этажа, пространство пронзил отчаянный вой. Не крик, не вопль, а именно вой смертельно раненного животного.
— Это что? — ошарашенно спросила экономка.
— Кажется, твоя награда, — на ходу ответила ей, даже не стараясь скрыть предвкушающую улыбку.
Трепетная натура урождённой аристократки такой щедрости не оценила, и от соприкосновения Эсмины с заплесневелым полом, её спасла только реакция Ди. Девушка подхватила как пушинку женщину и беспардонно влепила ей пощёчину:
— Привыкай, — зло бросила она, выравнивая положение экономки.
Дельный совет, даже добавить нечего.
До камеры Ди несла Эсмину на ручках, а всё оттого, что женщина то и дело повторяла попытки упасть в обморок. Голос у Маришки оказался не просто красивый, но ещё и очень мощный, таких талантов я за бывшей подругой раньше не замечала.
— Ты всех крыс распугала, — войдя в вонючую камеру, неодобрительно покачала головой.
А когда из угла вылезла некогда роскошная брюнетка, у меня даже глаз от удивления дёрнулся. Её же только вчера сюда переселили, как она умудрилась превратиться в пугало за сутки? Как она вообще смогла так себя изуродовать.
— Мариш, ты что с собой сделала-то? — присев около девушки на корточки пробормотала я.
Не то, чтобы я сильно сожалела о её состоянии, скорее исследовательский интерес проснулся. Как за сутки пышущая жизнью и магией девушка, смогла превратиться в древнюю старуху? Внешне она больше на мумию смахивала, чем на роковую красавицу.
— Это Маришка? — отвлекла меня от перебора ритуалов, Эсмина.
— Угу, именно это, ей вчера и было, — приподнимая кончиками пальцев лицо заключённой и всматриваясь в глаза, полные
