что от Мэддокса Коултера невозможно убежать, как только он тебя одолеет. И это было именно то, что он сделал со мной. Он поместил меня на свой радар, а потом поставил шах и мат, я стала его невольным призом. Сколько бы я ни боролась и ни отталкивала его, он был рядом, тянул меня так же сильно и отталкивал еще сильнее. Это был бесконечный цикл, и это начинало утомлять.
Вздохнув, я пошла вперед. Подойдя поближе, я заметила, что у него между губами была зубочистка, его грязные светлые локоны были взлохмачены и распущены вместо мужского пучка, а его беркширского пальто не было. Его белая рубашка была расстегнута, а галстук свободно болтался на шее.
Он выглядел несовершенным холстом, испорченным и диким. Но, как и от любого произведения искусства, от него невозможно было оторвать глаз.
Я впервые видела его таким. Его благочестивая внешность сменилась чем-то несовершенным и… человечным.
— Чего тебе? — спросила я, останавливаясь рядом с ним.
Он задумчиво жевал зубочистку.
— Ты меня обидела, — сказал он так просто, словно объявлял погоду.
— Когда? Как? Ах да, наверное, в твоем кошмаре. — Я набрала код от шкафчика, открыла его и запихнула учебники внутрь.
Наконец он посмотрел на меня, его губы скривились, а глаза загорелись озорством.
— Значит, ты согласна, что ты заноза в моей заднице?
Я, заноза в его заднице? Это была шутка века.
— Я не роза, Мэддокс. Если ты собираешься усложнить мне жизнь, я стану шипом, который уколет тебя. Не жди от меня улыбок, сердечек и добрых глаз. Я не такая девушка.
Он держал зубочистку в уголке рта, пока говорил.
— Я знаю, что это не так.
Когда я не ответила, он медленно закатал рукава своей белой рубашки до локтя. Та самая рука, которую я укусила вчера. Он сунул руку мне в лицо, и на меня уставился огромный красный след от укуса.
Мои глаза расширились от сердитой метки. Я схватила его за предплечье для более тщательного осмотра. Это не могло быть с того момента, когда… Я укусила его, верно?
— Ты сделала мне больно, — снова сказал он.
Я сделала.
— Посмотри на это. Это так больно; моя рука все время болела.
Мой взгляд метнулся к нему, и я бы подумала, что он говорит серьезно, если бы не заметила огонька в его глазах.
— Я не помню, чтобы я так сильно тебя кусала, и это было вчера утром. Прошло целых двадцать четыре часа. Невозможно, чтобы след от укуса все еще выглядел так, если только…
Я позволила своим словам умолкнуть и с подозрением посмотрела на него.
— Думаешь, я укусил себя? Черт, Гарсия, ты действительно жестока. Зачем мне причинять себе такую боль, когда это должна делать ты?
Он снова ткнул меня рукой в лицо.
— А теперь лучше поцелуй, — потребовал Мэддокс, — или я скажу директору, что ты меня укусила.
Боже милостивый, он действительно был невозможен.
— Давай, — прошипела я себе под нос. — Я ему скажу, как ты меня доставал!
Мэддокс имел наглость выглядеть невинным. Он издал притворный вздох, прежде чем его нижняя губа выпятилась в небольшой надутой губе.
— Я? Ты та, кто занимался со мной физическими упражнениями, Сладкая Щечка. Каждый. День. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты пытаешься заставить меня прикоснуться к тебе.
Мой желудок сжался, и мое разочарование достигло такой степени, что я подумала, что сделаю что-нибудь похуже, чем укушу его. Вот и все. Я не могла больше иметь с ним дела.
Я вскинула руки в знак поражения. Мне потребовалось все, чтобы принять это, но я была готова.
— Знаешь что? Перемирие. Мы в расчете друг с другом. Давай остановимся на этом.
Мэддокс еще секунду смотрел на меня. Его взгляд обжигал меня, прожигая мои стены и заставляя себя заглянуть в мою душу. Я зажмурилась и встретила его взгляд суровым взглядом.
Он поднял плечо, лениво пожал плечами.
— Отлично. Перемирие. Но сначала тебе нужно лучше поцеловать мое бо-бо.
Он, блядь, серьезно?
Значит, это была его игра? Каким-то образом он действительно хотел, чтобы мои губы были на нем. Придурок. Но ладно, я бы поиграла.
— Отлично. Я лучше поцелую твое бо-бо, прежде чем ты побежишь обратно к своей мамочке в слезах.
Я приблизила его руку и медленно наклонила голову к следу от укуса. Это выглядело некрасиво и болезненно. На кратчайший момент мне стало плохо, и чувство вины грызло меня, прежде чем я оттолкнула это.
Прежде чем мои губы успели коснуться его, Мэддокс втиснулся в мое пространство. Я резко втянула воздух, когда его рука обвила мою талию и притянула к себе. Наши тела мягко соприкоснулись, и время остановилось. Тик. Так…
Его тепло просачивалось сквозь его одежду и мою, и я чувствовала, как румянец заливает мою кожу. Мое сердце дрогнуло, и я могла чувствовать биение его собственного сердца у себя в груди.
Что-то пульсировало между нами, наэлектризованное и мощное… краткий момент времени… что-то, что длилось всего наносекунду.
Его другая рука поднялась, и его пальцы скользнули мне за голову, обвивая мой затылок.
Мой мозг кричал на меня, злой и растерянный.
Его дыхание окутало мой рот; Я моргнула, и его губы врезались в мои.
Я ахнула в его голодные губы. Мои руки опустились на его грудь, и я попыталась оттолкнуть его, но он схватил меня за шею и углубил поцелуй. Его рука все еще крепко сжимала мою талию, он развернул нас, и моя спина врезалась в шкафчик. Мое сердце упало в живот, когда он прижался ко мне, и поднял меня, позволив только пальцам ног коснуться земли.
Я не знала, должна ли я поцеловать его в ответ… оттолкнуть его…
Мой разум стал пустым, когда он облизал уголки моих губ. Его грудь заурчала с тихим стоном, когда его зубы задели мою нижнюю губу, прежде чем он прикусил ее. Я зашипела ему в рот, хотя и дрожала в его руках. Мягкий укус обжег, и я почувствовала, как кровь приливает к моим ушам. Медленно он оторвал свой рот. Вкус его, мяты и табака тяжело ощущался на моих распухших губах.
— Теперь мы квиты. Перемирие, детка, — прошептал он мне на ухо, его голос стал глубже и мрачнее.
У меня перехватило дыхание, когда он выпутался из моего тела, и я прислонилась к шкафчику. Я не могла… дышать.
Шок и ярость захлестнули меня, море смешанных эмоций, слишком глубокое, а приливы были слишком сильными, я тонула в бездонном океане.
Мэддокс посмотрел на меня сверху вниз, и лениво провел языком по своим красным, распухшим губам, словно пытаясь попробовать остатки нашего поцелуя.
— Ты на вкус слаще, чем я думал.
Его губы дернулись, и с призрачной улыбкой он отступил назад и прочь от меня. Я сдавленно вздохнула… наконец смогла дышать.
Я резко вдохнула, отчаянно втягивая воздух, когда
