отпущении греха смертоубийства в церкви. Гранитные губы набережной Москвы-реки целовали воздух свободы, позволяя гулять у кромки воды свободным людям, и Андреев рвался к ним. Он считал себя верующим человеком, особенно после провозглашения судебного решения об избрании домашнего ареста, но сегодня, сейчас, в эту минуту, он был невиновен вообще ни в чем! Конечно же! Кухонный нож, это ведь мелочь! «Бытовуха»! Как он со своими образованиями сразу не додумался? Зачем надо было тащить в полицейское отделение кортик «Гитлерюгенда», ведь сам только усложнил себе жизнь. То, что он совершил, на самом деле происходит в каждом российском городе каждый день, а то и чаще, в зависимости от численности и плотности населения в коммунальных квартирах. Кому нужны были его правдивые показания о нацистском кортике 1937 года, когда все закончилось бы сразу, принеси он обычный кухонный нож, которые на кухне всегда найдутся. Кто бы там что проверял? Идиот! Наивный идиот с комплексом вины!
«Идиот! – вслух повторил Андреев. – И Каховский этот, харя адвокатская. Мог бы подсказать!»
Неожиданно ненависть к адвокату усилилась. Покосился на телефон, ощупывая мозговыми извилинами еще не созревшую идею позвонить и все высказать защитнику.
Мысли прервал дверной звонок. Андреев подошел, глянул в глазок. Растянутый линзами смотрового прибора у порога переминался с ноги на ногу следователь Богданов. Андреев раньше видел его, поэтому без колебаний открыл.
Богданов вошел, вежливо поздоровался, снял обувь и попросил тапочки. Это был худосочный старший лейтенант, прикомандированный из Тамбова к следственной группе Весло не столько для помощи в сложном деле, сколько для практики. За хорошие показатели следователи из провинции получают в Москве порцию удобрений в виде навыков «суперследователей», чтобы, вернувшись, лучше расти.
Андреев, тщетно пытался уговорить старлея Степу вновь надеть туфли, но потом выдал-таки ему белые тапочки с надписью «Club Med», прихваченные когда-то из турецкого отеля.
Богданов в синем офицерском мундире и белых тапках прошлепал к кухонному столу, держа в руке увесистый портфель. Сел на стул, отказался от предложенного чая. Достал переносной компьютер, зарядное устройство к нему и даже переносной небольшой принтер. Поискал глазами розетку, полез под стол, подключил свои приборы к электропитанию. Андреев присел напротив и только наблюдал.
Закончив приготовления к допросу, Богданов поднял глаза.
– Ну, значит, сейчас мы с вами проведем допрос. Только сначала прошу вас подписать вот тут. Это ваше ходатайство о допросе. Вы же сами хотите, чтобы мы вас допросили? Ваша же инициатива?
Речь Богданова юридически изобиловала личными местоимениями, видимо, чтоб потом не было путаницы в стенограмме аудиозаписи. Андреевский браслет добросовестно все запоминал и транслировал куда следует.
– Да, да! – поспешно согласился Андреев, схватил протянутую бумагу, посадил синие фиалки подписей в указанных местах.
Следователь аккуратно принял подписанный обвиняемым документ и, положив его в отдельную папку, сунул в портфель.
– Так! Приступим! – сказал Богданов и начал впечатывать в протокол установочные данные допрашиваемого.
Андрееву ужасно не терпелось спросить, когда же с него снимут браслет и можно ли это сделать прямо сейчас, но боялся обидеть следователя глупым вопросом. Поэтому терпеливо ждал.
– Ну? – сказал Богданов, глядя Андрееву в глаза. – Что вы нам хотите сообщить по данному делу?
Андреев удивился. Ему казалось, что его должны спрашивать, а он отвечать, но потом вспомнил, что «сам ходатайствовал» о допросе и шлепнул себя ладонью по лбу.
– Да! Конечно! Я хотел сообщить, что… – Андреев задумался. – Я напутал, когда сообщил изначально, что убийство совершил кортиком. На самом деле это был кухонный нож. С нашей кухни.
– Кухонный нож. Из нашей кухни, – повторил вслух и отстучал на клавиатуре Богданов.
– Да…
– Всё? – спросил следователь.
– Всё! – подтвердил Андреев.
– Так не пойдет! – разочарованно сообщил Богданов.
– Почему? А что еще?
– Давайте объясним, почему на первоначальном допросе вы сказали про некий кортик.
– Ах, да… Я… В общем, я сказал про кортик на первом допросе… Степан… Как вас по отчеству?
– Степан Вячеславович.
– Степан Вячеславович, а как правильно сказать? Ну, я перепутал… Вроде как…
– Так и запишем. При первоначальном допросе, я перепутал кортик с ножом, потому что находился в состоянии сильного душевного волнения…
– Да, верно! – облегченно улыбнулся Андреев. – В состоянии сильного душевного волнения. А… Принес я в полицию… Ээээ. Я же в полицию принес…
Андреев прекрасно помнил, что принес в отделение полиции окровавленный кинжал старшего командира «Гитлерюгенда» образца 1937 года в прекрасном состоянии, купленный недавно в антикварной лавке за вполне разумные деньги для этого раритета – 5 тысяч долларов. Хотя подобные вещи встречались на рынке вдвое дороже и в худшем состоянии.
– Что вы принесли, неважно. Вы же находились в состоянии сильного душевного волнения, ведь верно? – участливо спросил следователь.
– Да, верно… – согласился Андреев.
– Ну, вот! Раз вы помните, что удар наносили кухонным ножом в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, значит, и в полицию вы пошли с тем же предметом и в том же состоянии? Сильного душевного волнения?
– Ну, да, – отрешенно согласился Андреев. – Экспертиза только…
– Это вопрос второй. Давайте сейчас закончим допрос, потом будем говорить об экспертизах. Вы еще что-то желаете добавить?
– Нет! – твердо сказал Андреев, догадавшись по тону следователя, что ничего добавить не желает. – Не желаю!
– Славно! – сказал Богданов и нажал кнопку печати.
Переносной принтер, скрипя ушатанным механизмом, медленно прокатал через себя и выплюнул два листочка протокола допроса.
Андреев, не читая, подписал.
– Да, вот тут еще подпишите? – следователь указал на фразу «Желаю проводить следственное действие (допрос) в отсутствие моего защитника Каховского А.В.»
– Конечно, – согласился Андреев и поставил подпись.
Богданов еще раз внимательно осмотрел протокол, положил в отдельную папку и отправил вслед за предыдущей в недра портфеля.
– Теперь вот, еще подпишите! – с этими словами Богданов достал из портфеля новую папку и вынул из нее увесистую кипу бумаг. – Это протокол осмотра, постановление о назначении экспертизы, заключение эксперта, протокол ознакомления. Тут галочки стоят. Подпишите, где галочки.
Андреев пролистнул переданные документы. Подобные он уже подписывал, только на тех были фотографии кортика «Гитлерюгенд», а на этих в фототаблицах был запечатлен кухонный нож. Андреев никогда не видел этого ножа, но это было неважно. Весло выполнял свои обещания, ибо хотел в отпуск, Андреев должен выполнить свои, так как хочет на свободу.
Подписал, не читая, протянул подписанные документы следователю.
Богданов просмотрел все страницы, чуть заметно улыбаясь.
– Отлично. Все на этом!
Следователь встал и начал собирать портфель. Андреев наблюдал, как прыгнули в него только что подписанные бумаги, как, свернувшись калачиком, занял свое место зарядный шнур, как грузно упаковались ноутбук с принтером.
Андреев с собачьей преданностью посмотрел в глаза следователю Богданову, после
