час успели принять дополнительное оружие с подъехавшего грузовика. Взяли по восемь спарок к каждому автомату. Рожки уже были забиты до отказа.
Майор озвучил приказ, и рота быстро попрыгала в вертолёты. Тимофей оглядывал свой взвод и думал, сумеет ли он принимать необходимые решения во время боя. Его друг Женька сильно нервничал. Это было заметно по тому, как он без устали травил смачные анекдоты про поручика Ржевского. Кое-кто смеялся, но большинство никак не реагировало. Каждый думал о своём. Лунь вдруг ни с того, ни с сего начал рассказывать про свою голубятню, которую оставил на младшего брата.
Сердце Морозова, давно пустившееся вскачь, неожиданно дало сбой. Возникла колющая боль между рёбер. Но едва ноги Тимофея коснулись земли, всё прекратилось. Теперь он чувствовал себя так, словно уже не в один бой сходил. Голова была ясной, как никогда. Хладнокровно оглядываясь по сторонам, Морозов услышал выстрел впереди себя.
– Отделение, за мной! – тотчас крикнул он. – Пленных не брать! Баха, прикрой нас своим пулемётом…
Прошли всего ничего, как вдруг раздался жалобный призыв.
– Командир!
Тимофей обернулся на зов. Енота скрутило пополам, и он исторг на камни остатки непереваренного завтрака. Не в силах произнести ни слова, он показал на какой-то предмет, лежавший перед ним. Быстро подойдя к нему, Морозов увидел на земле оторванную человеческую руку. Вид мёртвой плоти не вызвал в нём никаких эмоций. Лишь волосы под каской зашевелились, будто в них какая-то живность завелась. Тимофей отстегнул фляжку со спиртом и велел товарищу сделать глоток.
– Енот, сейчас не до сантиментов. По нам снайпер работает. Давай вперёд.
Енот сделал глоток и задохнулся. Он думал, что во фляжке вода. Но там оказался чистый спирт, которого Еноту прежде не доводилось пробовать. Из глаз брызнули слёзы. Впрочем, он быстро совладал с собой и больше не смотрел под ноги. Вскоре отделение нагнало группу моджахедов, прикрывавшую снайпера.
«Эх! Шакал, – ругался про себя Мустафа, делая пометку в своей записной книжке. – Мог бы пятьсот долларов заработать, а получу только пятьдесят. Какая незадача вышла! Целился в офицера, а попал в рядового. Этот глупый русский спас жизнь своему командиру».
Теперь нужно было уходить. Мустафа видел, как группа бойцов ринулась вверх по склону, прикрывая друг друга шквальным огнём. Но он медлил. По многолетнему опыту снайпер понял, что за ним кинулись новобранцы. Значит, можно было не торопиться. Группа охранения опытных моджахедов легко справится со своей задачей – вмиг перестреляет этих желторотиков.
Однако Мустафа просчитался. Поняв свою ошибку, он решил сдаться, но и это не спасло. Едва он вышел из-за укрытия, как его срезала автоматная очередь.
После ликвидации моджахедов отделение в полном составе спустилось вниз на дорогу. Там уже шла погрузка убитых в вертолёты. Возле одной из машин Морозов заметил Анисимова и направился к нему. Когда его отделение подошло к вертолёту, ребята как раз загружали тело Александра Лунина. Чувствуя жёсткий ком в горле, старший лейтенант отдал приказ отделению Морозова – искать живых.
Тимофей вместе со своими бойцами направился в голову расстрелянной колонны. Шли медленно, мимо уже сгоревших останков автомашин и БМП. Ребята заглядывали за каждый валун, надеясь, что хоть кто-нибудь уцелел. У первой же машины, стоявшей за большим куском скалы справа от дороги, они наткнулись на группу из десяти человек. Некоторые, правда, были уже мертвы. Среди них лежал и военный советник. Весь перебинтованный, майор тяжело дышал, время от времени теряя сознание.
Енот дал белую ракету, чтобы сообщить вертолётчикам, что здесь есть живые. Одна из машин резко пошла на снижение. Вскоре все раненые, уцелевшие лишь чудом, были отправлены на Ми-8 в кабульский госпиталь.
От полка, который расстреляла артиллерия 6-й армии, работавшей по наводке корректировщика, осталось в живых меньше десятка. Корректировку по ущелью в ту ночь вёл молодой лейтенант, только что окончивший артиллерийское училище. Узнав, сколько народу погибло, он не стал дожидаться ареста и застрелился.
Майор Багарда встретил резко повзрослевшую роту на базе Джелалабада. Если прежде его подопечные и впадали в уныние, то теперь это полностью прекратилось. Больше никто не задавал ни себе, ни другим вопросов: «Зачем мы здесь?» и «Разве больше некому?» Сомнения отпали раз и навсегда.
Багарда глядел на солдат и думал: «А ведь они ещё толком и в бою-то не были! А уже по-другому смотрят на своих товарищей. Значит, в бою сумеют понимать друг друга без слов. Глядишь, и потерь меньше будет».
…Анисимов иногда бросал взгляды на свой молодняк – только что прибывший необстрелянный взвода спецназа. Он знал, что майор Багарда не берёт в свою группу абы кого. И всё же потери случались. Кто-то скажет – война есть война. Да, это так! Но Багарда всегда говорил: «Смерть бойца в моей группе – моя ошибка. Значит, я недоучил».
На этот раз «зелень» пришла сплочённой. Почти год их дрессировали в учебке. Мышцы парней срабатывали быстрее, чем голова. Но учебка – это одно, а боевой опыт – совсем другое. Требовалось привести голову в соответствие к мышцам, чтобы мозг живо соображал, контролируя реакции тела. Учить этому приходилось очень быстро.
Взвод подняли по тревоге для сопровождения автоколонны. Багарда решил провести обкатку молодняка перед тем, как отправиться на выполнение основного задания. Ну, и приличия нужно было соблюдать. О том, что взвод уйдёт в Пакистан, не знал никто, кроме Багарды и взводного.
Сидя у закрытого кормового люка БТР-70, пулемётчик взвода Бахром Имжанов привычно обшаривал взглядом проносящееся сбоку пространство. В мыслях он раз за разом возвращался к письму, только что полученному из родного дома. Мама писала о своих повседневных домашних заботах, о соседях и друзьях Бахрома. Отец, как обычно, черкнул всего три-четыре строчки, но это было в порядке вещей. Он по натуре был немногословен.
Дорога Джелалабад – Пешавар проходила внизу, в какой-нибудь сотне метров от гор. Морозов выбрался на броню, чтобы, как он сам выразился, «глотнуть свежего воздуха». Он сидел, крутя головой во все стороны. Вверху справа что-то блеснуло, и Тимофея словно ветром сдуло с брони. Имжанов тоже заметил вспышку.
– Справа снайпер! – крикнул Бахром, открывая огонь из амбразуры.
Но Морозов его уже не слышал. Он быстро поднимался в гору. Взрыв, прозвучавший внизу, заставил его оглянуться. БТР был цел, но буквально в метре от него зияла воронка от взорванного фугаса. Сверху осыпались камни. Тимофей дал короткую очередь. Резкий вскрик дал понять, что он в кого-то попал.
Внизу заработала пушка на башне. Выглянув из-за камня, Морозов увидел пятерых моджахедов. Двое спускались по склону, трое прикрывали. Они шли прямо к
