Буришку. Начальник заставы пел вместе со всеми и выпил несколько рюмок рома. Громадка и его семья, Цыганек с Георгием и надежда на захват неизвестного… за все это стоило выпить. Спустя несколько часов он пошлет на задание Цыганека, Жачека и Земана. Они выйдут не вместе, а по очереди. И к месту операции будут пробираться один за другим, пока ловушка не замкнется.
Когда Кот выходил из ресторанчика, он услышал за собой хриплый возглас:
— Послушай, Кот!
Это был Беран. Кот немного замедлил шаги и, не оборачиваясь, тихо произнес:
— Мы и без тебя узнаем, кто это. По-моему, говорить не о чем.
— Вацлав… — Что-то в голосе Берана заставило Кота остановиться и обернуться.
Лицо Берана было мокрым от пота. Его большие глаза моргали, как при сильном ветре. Дышал он тяжело, как после утомительного бега. В могучих руках неуклюже покачивался черный футляр с кларнетом.
— Вашка… я много думал об этом.
— Ну? Исходя из своих личных соображений?
— Не оскорбляй. Я еще начальник в Митине.
— Так кто же это был?
— Молодой Юнгбауэр. Их выселили отсюда в сорок шестом. Как и Килиана, его завербовали в Баварии. Оба нищенствовали, это были несчастные переселенцы. Они готовы были наняться на любую работу…
— Этот Юнгбауэр ранее занимался контрабандой?
— Нет. У него тогда еще молоко не просохло на губах.
— Допустим. А сеченая дробь?
Беран развел руками:
— …Таким его сделала жизнь. Мы живем в трудное время.
Они молча миновали заставу, магазин и спускались к лесопилке, за которой начиналась дорога к Митине. За ними глухо раздавались голоса покидавших ресторанчик людей.
— Я хочу тебе что-то сказать, дружище, — неожиданно нарушил тишину Кот. — Такое, что почти никогда не говорю людям. Ты знаешь границу лучше любого из нас, и за это я ценю тебя. Я не считаю тебя нашим недругом, иначе ты не пробыл бы в Митине даже часу. Поверь мне. Прошу тебя только, не скули. Не хнычь заранее, что тебя выгонят. Да, ты служил им. Теперь на это обращается внимание. Но не бойся, что к тебе отнесутся несправедливо. А если случится покинуть Митину, так уходи спокойно. У тебя ведь чистая совесть?
— Да…
— Так вот, Юзеф, если что-то должно произойти, то это случится независимо от того, будешь ли ты хныкать или нет.
Беран шел молча. «Для тебя все просто, — думал он с горечью. — Ты коммунист и во время февральских событий был в Праге. А я в это время мусолил карты в заснеженной Митине».
Голоса сзади них стали громче. Начальник заставы сказал тихим голосом:
— Завтра придет из Баварии какой-то парень к Хамрскому ручью. Мы хотим его там…
Костистые пальцы Кота сжались в кулаки. Он посмотрел на Берана.
— Я собираю группу для этого дела. Хочешь присоединиться?
— Ты ведь знаешь, что хочу. В котором часу?
— В восемь. Ну, всего! Куда сейчас?
— К Вавре. Тянет к нему. Пригласил нас, музыкантов. Празднует…
— Что?
— Да он всегда найдет причину.
— Ладно. Пока. И там, на лесопилке, ни гу-гу!
Беран исчез в темноте. Начальник заставы закурил. Рядом прошел Галапетр со скрипкой. Непонятное чувство все более овладевало Котом. Бывший майор британского воздушного флота Вавра заведовал хамрской лесопилкой. Вавра словно ошалел, устраивает вечеринку за вечеринкой. Празднует… разбрасывает деньги полными горстями. Когда все растратит — сбежит. Привозит на лесопилку полную машину каких-то девиц. Надо с этим кончать… Лишь бы Беран не подвел. Теперь Кот даже пожалел, что пригласил его…
Со стороны лесопилки донеслись звуки музыки, крик и смех. С Хамрского ручья поднимался туман. Кот возвращался на заставу. Ему хотелось выспаться перед завтрашним делом. В освещенном окне магазина он увидел два силуэта. Он узнал их…
Осторожно, как дикий зверь, на луг вышел мужчина. Даже в темноте угадывался его огромный рост. Перед Котом разыгрывалась расписанная по плану игра: сразу же появился Георгий и остановился почти в двадцати метрах от пограничной черты. Можно было предположить, что они увидели друг друга. Болгарин, однако, не двигался навстречу. Неизвестный придвинулся ближе и лишь затем сделал знак Георгию. Игра теней продолжалась. Она протекала страшно медленно. Огромный пришелец из Баварии, казалось, что-то предчувствовал, но быстрыми шагами приблизился к болгарину. Неожиданно Георгий набросился на него. Две-три секунды они боролись стоя, потом упали и начали кататься по земле. В этот момент Кот, Земан и Цыганек бросились на помощь Георгию. Тотчас же с другой стороны, из Баварии, через пограничную черту перебежала группа людей и налетела на пограничников. Кот понял: противник предполагал западню.
Началась удивительная борьба, пожалуй, самая удивительная из всех, в которых начальник заставы когда-либо принимал участие. Это была опасная схватка. Исход борьбы решали метры и даже сантиметры от пограничной черты.
Бандиты дрались бесшумно. Кот предупредил своих:
— Ни в коем случае не стрелять!
Нельзя было допустить пограничного инцидента. И поэтому противники беспощадно бились, пустив в ход кулаки и зубы, подталкивали друг друга к границе или от нее в молчании, прерываемом лишь стонами и тихими проклятиями. Кот, Земан и Цыганек держались вместе в этом переплетении тел. Пограничники сделали вид, что вынуждены отступить. Они находились уже в добрых двадцати метрах от пограничной черты; «своего» человека с письмом они, однако, цепко держали в руках. Бандиты слишком поздно поняли свою ошибку. Цыганеку удалось сильнейшим прямым ударом нокаутировать «почтальона», и они вместе с Котом, наклонившись к земле, быстро потащили его подальше от границы. С баварской стороны несколько раз раздался тихий свист, и вскоре все стихло. Лишь единственный голос с немецкой стороны прокричал:
— Подождите, сволочи! Мы до вас еще доберемся!
Пограничники сошлись в заранее назначенном месте. Начальник заставы с трудом разговаривал, кто-то в драке разбил ему грудь.
— Все в порядке? — тихо проговорил он.
— Даже у меня, — прошепелявил Беран. — Ну-ка, посвети. Проклятье! Ударили прямо в лицо!
У него не хватало передних верхних зубов.
— А мне предстоит играть на трубе, — вздохнул он.
— Хорошо еще, что ты умеешь играть на скрипке, — сыронизировал Цыганек, но никто даже не улыбнулся.
— Вперед, — приказал Кот «почтальону», который уже пришел в себя и стоял связанный, пошатываясь, и группа пограничников, прикрываемая от возможного преследования дозором из двух человек, двинулась в темноте к далеким Хамрам.
Беран держал в кулаке свои выбитые зубы. Он ковылял за задержанным и бормотал скорее с печалью в голосе, чем угрожающе:
— Подожди, негодяй… за каждый зуб я у тебя вытащу пять!
Постепенно тупая боль переходила в острую. Беран цеплялся за задержанного и всякий раз пытался ударить его. Но Цыганек успевал его отстранить.
— Пусти меня к
