в секс, пока логически не закончится.
— Тебе нравится, что я знаю о тебе больше, чем кто бы то ни был даже с потраченными годами.
Я тихо стону, и это от одних слов. Зрачки Рида расширяются.
— Тебе нравится, что мы наконец рядом друг с другом. Мне же это не просто нравится, я зависим от тебя, Кейти.
Взаимно.
Рид прислоняется лбом к моему.
— Бэмби, не было ни секунды на площадке, чтобы я не думал о тебе. — значит, почти каждую секунды жизни — Ты была моей навязчивой идеей с детства.
Не заметила, как начала плакать, пока Рид не смахивает мою слезу.
— Но сейчас намного хуже. Не знаю, как мне удалось провести четыре года без тебя.
— Рид…
Мне почти стыдно, что я не ощущала того же.
— Выбери меня, Кейти. Выбери нас. Больше всего на свете я хочу этого.
Мужская рука перемещается к горлу, поглаживает изгиб у плеча. Его лоб отрывается от моего, серые глаза словно грозовые тучи.
— Буду вести себя хорошо, Бэмби, доверять беспрекословно. Я был терпелив, но близок к тому, чтобы забрать к себе без вопрос. Не. Подталкивай. Меня. — подчеркивает последние слова.
— Почему… — проглатываю ком, когда он скользит пальцами по моей шее — Рид. — прикрываю глаза, но нет, я должна его видеть — Почему ты не произносишь это слово?
Уголок мужских губ подрагивает.
— Потому что любить будет означать, что я готов отпустить тебя, но это не так.
С ресниц сорвались две слезинки. Мечта всей жизни говорит, что никогда не выпустит из рук, я мокрая и соображаю сама, что неадекватная. Вот только я люблю Рида.
— У нас будет чувственный примирительный секс после этого? — прикусываю губу.
— Не рассчитывай на нежности, Бэмби.
Жалобный стон срывается с губ, так сильно я этого хочу. Рид редко бывает нежным, но сделает в постели все, что я попрошу.
Мы все-таки перемещаемся в спальню. Это должно происходить не на кухне, не хочу провести здесь так много времени.
Мне не нужна подготовка, я просто хочу сильных рук на бедрах, больного поцелуя и…
Избавляемся от одежды.
— За изголовье. — шепчет на ухо, пусть мы и одни.
Я не понимаю.
Рид сам сам кладет мои руки на твердое изголовье кровати, держусь за него, изгибаю спину.
— Тебе это понадобиться, Бэмби.
Рид одобрительно мычит, когда я усиливаю хватку. Он сжимает мою грудь, ягодицы, привычно привычно очерчивает изгибы бедер. Оглядываюсь через плечо. Я сильно нуждаюсь в нем.
— Пожалуйста… — стону, когда Рид чуть тянет за волосы, заставляя смотреть прямо.
А затем мужчина отстраняется, не чувствую жар его тела, как резко погружается в меня под разными углами.
Я кричу и от неожиданности и от пронзительного во всех смыслах удовольствия. Вот так, да. Без него мое тело кажется пустым.
— О боже, Рид! Что…что ты со мной делаешь?
Слова прерываются от толчков.
— Порчу, Бэмби. — целует в лопатку…нет, скорее ударяет губами — Убеждаюсь, что ты никогда не забудешь, как хорошо нам вместе. Никого другого. Ты так хороша, блядь… — шипит.
Нет, он не кончит так быстро, Рид всегда обеспечивает меня оргазмом раньше собственного за исключением первого раза…Боже…он…
— Да!
Уверена, на изголовье останутся следы моих ногтей. Едва замечаю звуки, которые издаю, маленькие всхлипы и стоны, срывающиеся с моих губ между мольбами продолжать, не останавливаться.
— Хочешь, чтобы я избавлялся от каждого, кто к тебе подойдет?
Единственный мужчина, который прикасался ко мне, это Рид.
— Да!
— Заставлял всю игру смотреть только на меня? — врезается так глубоко, что я на грани агонии от боли и наслаждения.
Наши тела созданы друг для друга.
— Не придется заставлять.
— Ты будешь болеть только за меня.
— Всегда. Боже! Да, там.
Мужчина прислушивается, уделяет внимание этой точке.
— Могу я держать тебя в этой постели столько, сколько пожелаю?
Он выходит, я быстро переворачиваюсь, упираясь в его грудь. Тело раскалено. Сама направляю член в себя, откидываясь на подушки.
— Ммм… — издаю положительный стон.
— И исполнял каждый твой чертов каприз… — нависает надо мной, смотрит в глаза.
От этого его слова приобретают иной смысл.
— И никогда — вскрикиваю, когда Рид подключает пальцы — не останавливался. И блядь! Никогда не касайся другой.
Прикрываю глаза, слышу хмыканье.
— Любой. Твой. Каприз. Бэмби. Сколько раз ты готова кончить?
— Насколько постараешься. Господи!
Я не думала, что настолько близка, но внизу живота взрывается. Это все из-за слов.
Рид снова находит мой клитор, сильно потирая его, продолжая трахать, и я издаю звук, которого точно никогда раньше не издавала. Раздраженное после оргазма тело все еще трясет, болезненно сжимает его член.
Толчки Рида набирают дикую скорость, а затем теряют ритм, когда он кончает, его бедра бьются о мои, член пульсирует, и я сжимаю его, откинув голову. Мой рот тут же захватывают, погружаясь с языком. Огромное тело почти лежит на мне, оба тяжело и быстро дышим.
— С тобой я всегда хотела большего.
Рид выходит из меня, расправляется с презервативом.
— Ты это получишь. Тебе стоит только попросить.
— Мы зависимые, подсаженные на иглу друг друга. — провожу пальцами по его щеке с аккуратной щетиной.
— Навсегда, Бэмби. Это не лечится.
* * *
РИД
Через час после третьего презерватива доставляют пиццу.
Мы едим ее в гостиной, зачем-то ради приличия одеваясь. На Бэмби моя тренировочная майка — самое облегающее из нынешнего гардероба, так что она не спадает с нее. Блядь. Мой номер. Наш номер на хрупком плече.
Провожу пальцами по линии шрама на руке Кейти.
— Я помню, как ты беспокоился, пусть и была маленькой. Обо мне еще никто так не заботился. Ты не оставил меня и не побежал к взрослым к моему дому через дорогу.
Я молчу. Так и есть. Не додумался донести ее до дома, где собрались семьи, а Брюс убежал за насосом для мяча.
— Кажется, мы не изменились за эти годы.
— Это не так. — опускает глаза — Я тебя столько лет ненавидела, Рид.
Мне почти не больно.
— Не верю. Иначе ты бы не поверила мне. Ты сама сказала, что не хотела меня ненавидеть.
— Желать и делать — разные вещи.
Она падает ко мне на колени, протягивая корочку пиццы. Послушно ее съедаю, как обычно…как повторялось столько лет назад.
Кейти проводит пальцами ниже моей груди. Я ни на секунду не вспомнил о треснувших ребрах рядом с ней. Блондинка…провожу пальцами по спутанным волосам, мой обезбол.
— Предоставь это мне.
Кажется, я действительно готов на все ради нее. И я напрягаюсь от мысли, что ей учится еще два
