только что сосавшая член. Ох, как мне нравится.
— Ты просто охуенно сосешь. Продолжай. — она послушно опускается ртом на стоявший колом член и начинает сосать, — умничка, девочка, — хвалю я облокачиваясь на руки, — полижи яйца, полижи, — просто молю, я озабоченный гад, пусть. Но я невозможно хочу её. Она опускает голову, смотрит на меня из под члена, начинает лизать яйца. Блять, я не думал, что крошке это так понравится. Рассчитывал, максимум, на нежный отсос. Она лижет мне яйца, а сама закрывает глаза. Ей нравится, блять. Ей так же это все нравится.
Подхватываю её за попку, ставлю раком, прогибая её спинку. Замечаю, что на пояснице большой шрам, будто от операции, но заметно, что ему не один год. Она громко ахает и укладывается на постель. Белые волосы распадаются в стороны, а я веду глазами по её спинке, по вздернутой попке и дырочкам. Из киски начинает вытекать белая смазка. Я наклоняюсь к ней и подбираю языком всю влагу, от одной дырочки ко второй. Лина стонет и прогибается ещё сильнее. Я отлизываю ей. Она вкусная абсолютная вся, нежная и податливая.
Встаю на ноги, и вставляю в нее член до конца. Похуй на резину, я не могу. С ней не получается по-другому. Она дергается, но продолжает стонать. Ебу её, попка колышется от шлепков тел, а она начинает ласкать себя правой рукой. Это сносит мне башку. Я начинаю трахать её быстрее, убирая её ручку.
— Малышка, я трахаю, а ты течешь, — расставляю правила. Она стонет, извивается, ей нравится. Двигаюсь ещё быстрее, резко вытаскиваю член, а в меня, теплой струей, летит прозрачная жидкость. Она кричит и содрагается. Ох, как я это люблю. Я проделываю такое несколько раз и разворачиваю Лину к себе лицом, поднимаю на руки, а сам сажусь. Впиваюсь в её губы, а она сразу начинает двигаться. Прыгает на мне, стонет мне в рот.
Я опускаю голову к её груди и пытаюсь словить её, прыгающий сосок, губами. Словив, я начинаю лизать его. Лина стонет, притягиваю меня ближе за волосы.
Чувствую, что её ножки устали, беру за попку, а сам опрокидываюсь назад. Чуть приподнимаюсь и начинаю трахать сам. Лина громко кричит. Смотрю, как прыгают её сиськи, как красиво лицо краснеет, как пошло шлепаются тела. Наши глаза встречаются, а её киска резко сокращается на моем члене. Кончает. Громко, сладко. Дав малышке передышку, я ставлю её на ноги, потом опускаю на колени и говорю:
— Я кончу в рот, — я не спрашиваю, потому что я просто сделаю это. Я так хочу. Она кивает головой, — Открой рот и высуни язык, — она повинуется. Надрачиваю и так скользкий член, смотрю на розовый язычок, направляю головку ей в рот и кончаю. Я так не кончал никогда в жизни. Я по-моему даже стонал. Лина проглатывает и вытирает рот. Блядь, даже такой блядский жест у нее выходит невинно. Она сама не знает, что делает со мной. Поднимаю её и целую в губы, никогда не делаю такого после минета, но с ней я стер все свои «нет» и просто делаю, что хочу. Это потому что я чувствую к ней большее, чем просто симпатию.
— Это было просто потрясающе, — говорю я, гладя обнаженную, влажную спинку. Лина гладит мою в ответ.
— Это было потрясающе, — вторит мне. Я выжил из нее все силы. Да и из себя тоже. Несу в душ, мою себя и её. После укладываю в постель. Она прижимается ко мне, а я понимаю, что молчать больше не буду:
— Я тебя люблю, — признаюсь я. Так и есть, я люблю её. Люблю все в ней.
Она молчит, перестает дышать, а потом выдыхает и говорит в ответ:
— И я тебя люблю, — самое ценное для меня. Её любовь.
— Спасибо, что ты есть, — говорю я, смотря в светлую макушку.
— И тебе спасибо, — прижимается.
— Откуда у тебя шрам на спине? — решаю спросить я.
— В детстве с коня упала и сильно спину повредила, была операция и вот шрам остался, сильно портит, да? — спрашивает обеспокоенно.
— Тебя ничего не портит, ты совершена, — целую, обнимаю и чувствую себя самым счастливым, — я тебя так люблю, — и ответ, ответ который для меня самый важный и ценный.
Когда Лина призналась мне в любви тогда, на яхте- я растерялся. Потому что меня не за что любить. Мне такое не говорят, но она полюбила. Я тогда мог ей сказать это в ответ, но я не понял. Не понял, что полюбил её так быстро, только за то, что она другая. Когда следил за ней, стоя в машине возле её дома, смотря на нее идущей по парку, смотрящую на детей, цветы, мир. Она видела на оболочку, она видела именно сам мир. Как она говорила с лошадьми. Как каталась верхом, а сама искренне улыбаясь. Полюбил её скромность и простоту, чистоту и доброту. Она даже при нападках этой Карины держалась, как королева. Я был счастлив с ней. Я боюсь потерять её. Боюсь больше всего.
Глава 33. Лина
Утром я просыпаюсь от приятного запаха в комнате. Открываю глаза и вижу, что вся спальня Горедя в розовых пионах. Я будто в саду, в какой-то момент кажется, что я сплю. Поднимаюсь на руках и сажусь на кровать. Вижу, как в дверном проеме появляется Гордей, держа в руках большую коробку с огромным розовым бантом.
— С днём рождения, мой Ангел, — точно, сегодня мой день рождения. Я забыла все на свете.
— Спасибо большое. Боже, как красиво, — не могу скрыть восхищения, глядя на эту атмосферу.
Гордей подходит ко мне и вытаскивает с постели совсем голой, усаживает на кровать, а сам встает напротив.
— Спасибо за тебя, за то, что подарила мне свою любовь, — Гордей целует меня. Он уже одетый и приятно пахнет гелем для душа, а я после неоднократного ночного секса, с лохматой головой, а он смотрит на меня, как на Богиню, — это тебе, — протягивает мне белый пакет со светло- зелёными ручками, а коробка с бантом остается стоять возле кровати, — открывай, — говорит Гордей внимательно за мной наблюдая.
Открываю пакет и вижу две бархатные коробочки в тон ручкам пакета.
— Что там? — спрашиваю я смотря на мой подарок.
— Открывай, узнаешь, — открваю первую коробочку побольше, она была продольной формы и вижу браслет в форме клевера. Тонкая золотая цепочка и маленький белый клевер. Наверняка, это очень дорогое украшение. Открываю следующую, маленькую коробочку и вижу сережки в такой
