золото, из хорошей семьи, но ты ничего не ценишь. Другая на твоём месте уже второго ребёнка бы ждала. А ты всё первого родить не можешь. По стажировкам каким-то бегаешь, будто семья у тебя нищая и ты побираешься.
Я сжала скатерть под столом, захотелось выбежать из комнаты вон. Отец продолжал укоризненно смотреть на меня с высоты своего роста, а я почувствовала себя муравьём. Мелким, ничтожным и глупым. На которого смотрят снизу вверх и отчитывают. Будто я сделала что-то ужасное. А в чём я провинилась то? Неожиданно я услышала голос невестки, жены моего среднего брата.
— Отец прав, Лейла. Зачем тебе нужна работа? Тебе позволили учиться в университете, муж у тебя добрый, понимающий. Другой бы давно уже запретил и сказал сидеть дома.
Ну началось. Она то куда лезет? И почему всем так мешает моё образование и стажировка? Я уже хотела было просто промолчать и ничего не отвечать, но заговорила жена моего старшего брата.
— Я, например, не разрешила бы своей дочери ходить без хиджаба. Это большой грех. И вместо обычного университета отправила бы в мечеть изучать Коран на языке оригинала. В современных университетах один разврат.
Это стало последней каплей. Я выпрямилась и посмотрела на невестку.
— Сочувствую твоей дочери, дорогая Сания. — с приторной вежливостью ответила я. — Напомни нам, а какое у тебя образование, что ты так уверенно говоришь об университетах? — я наигранно улыбнулась. Терпение во мне иссякло, включился режим стервы. Её бровки взлетели вверх, она зачем-то поправила платок, хотя он итак лежал идеально.
— Школу закончила. — ответила та и постаралась сделать невозмутимый вид. Мысленно я усмехнулась. На самом деле Сания закончила 9 классов, затем поступила в колледж на швейное дело, но так и не закончила, т. к забеременела моим старшим племянником.
— И всё? — издевательским тоном переспросила я. — А что же так? Нравится быть невеждой? — невестка открыла рот в возмущении, но потом также резко закрыла.
— Ну да, куда уж мне до тебя, ты ведь пример для всех нас. Грешница, позорящая мужа и не уважающая своих родителей. Предала заповеди Аллаха, сняла платок. Выставляешь на показ то, что должно быть скрыто от посторонних глаз. Но Аллах всё видит, пусть он укрепит твой иман(веру).
— Пусть Аллах даст тебе мозги и закроет твой поганый рот. Чтобы не повадно было в жизнь других лезть и чушь молоть. Вместо молитв прочти хотя бы раз книгу. А то так и будешь Митрофанушкой. Не хочу учиться, а хочу жениться. — с издёвкой проговорила я.
— Хватит! — крикнул отец и ударил рукой по столу. — Замолчи, Лейла. Никакого уважения к другим, никакого уважения к исламу. Что творится в твоей голове? Когда ты успела так низко пасть?
На моём языке крутилось столько обидных фраз. Я так много хотела высказать и отцу, и невесткам. Но я решила не устраивать цирк, не кричать, а просто сказать то, о чём думаю на самом деле уже на протяжении многих лет. Поэтому мысленно я сосчитала до 10, выдохнула и спокойным тоном произнесла:
— Чужих судить вы так усердно рвётесь, начните со своих грехов, отец, и до чужих не доберётесь. — ответила я и встала из- за стола. Быстро поднялась на второй этаж, заперла дверь в комнату, которая когда-то была моей. Я слышала крики отца на первом этаже, причитания невесток. Мама во всю стучалась в мою дверь, но я уткнулась лицом в подушку и не отвечала. Почему отец винит во всём меня? Это ведь они лезут в мою жизнь, они начинают первыми конфликт. Я защищала своё личное пространство, своё достоинство. Никто не смеет указывать мне чем заниматься, особенно невестки.
Крики не прекращались, я слышала восклицания мамы и громкий голос старшего брата.
— Разве так можно, отец? Лейла оскорбила мою жену.
— Она назвала меня недалёкой! — верещала Сания. — А ты молчал. И ты смеешь называть себя моим мужем? Твою жену унизили и оскорбили, а ты это проглотил. Лейла не знает своего места!
— Ты тоже хороша, Сания! — кричала моя мама. — Зачем лезешь не в своё дело? Лейла сама поступила в университет на бюджет. На сложной специальности учится. Какое тебе дело носит она хиджаб или нет, ходит на работу или нет?
— В Коране сказано: "напоминай, ибо напоминание приносит пользу верующим". Я всего лишь указала ей на то, что ей нужно укрепить её иман.
— Замолчите все! — заорал мой отец. — Довольно уже! Что вы за женщины такие? Распустил я вас всех. У одной горе от ума, у других от его недостатка.
Послышался хлопок входной двери. Голоса стихли. Я услышала стук в мою дверь и голос Саида.
— Лейла, выходи. Поехали домой. Все ушли.
Я аккуратно отворила дверь, и вдруг почувствовала как что-то горячее течёт по моим щекам. Я смахнула рукой незамеченные ранее слёзы. Саид смотрел на меня с осуждением. Я спустилась вниз на первый этаж. Моя мама сидела одна за столом и держалась за голову. Я увидела, как она плачет.
— Мама, мамочка… — тихо позвала я. Но мама не обернулась. Я подошла к ней и села напротив.
— Что за язык у тебя, дочка? Как лезвие. Разве можно так с отцом разговаривать? А невесток зачем обидела? Стыд то какой. Вот и поужинали всей семьёй…
— Мама…
— Что мама? Прав твой отец. Горе от ума. Не надо было в университет тебя отдавать. Сидела бы дома, проблем не знала. Невестки твои вон дома, при муже, при детях. И уют, и чистота, и счастье. А у тебя всё не по- человечески. Муж вечно один, дома беспорядок, кушать когда есть, когда нет. Зато ты на работе. Что толку то от твоей стажировки? Всё равно родишь и дома сидеть будешь. Своенравная ты, и в кого только такая пошла? — моя мама говорила и говорила. Я её не перебивала, ей нужно было высказаться. По моим щекам текли слёзы. Я плакала вместе с ней.
Я убрала со стола, мама всё ещё продолжала держаться руками за голову. Я перемыла всю посуду. Саид куда-то ушёл, дома его не было.
— Мама, прости меня. — она подняла голову и посмотрела на меня. — Прости, что я у тебя такая неправильная. Прости, что заставляю тебя плакать. — я сжала её руки и положила голову к ней на колени. Она гладила меня по волосам, по моим щекам катились дорожки слёз.
Мы посидели так ещё какое-то время, а затем я вышла из родительского дома и поехала в нашу с Саидом квартиру. Саид сидел на кухне и пил
