камней, даже во сне не разомкнула пальцы.
— Ты… хочешь, чтобы я дала тебе руку?
Рикар отрицательно покачал головой.
Я озадаченно скользила глазами по юбкам и покрывалу, не понимая, на что указывает сын Лурдис.
В смутной догадке подняла вверх сжатую кисть и разомкнула ее — на ладони лежал маленький черный камешек размером с монету. Мои глаза чуть расширились, когда я заметила, что указующий перст Рикара чуть поднялся, словно следовал за моей рукой. При этом взгляд его неподвижных глаз продолжал смотреть в одну точку.
Внимательно глядя в лицо мальчика, я искала хоть каких-нибудь эмоций, но их не было. Впрочем, я и прежде замечала, что Рикар удивительно безэмоционален для ребенка. Он никогда не улыбался, не смеялся, я не видела на его лице ни испуга, ни растерянности, оно всегда было бесстрастным. Как будто Рикар либо не испытывал эмоций вовсе, либо просто не умел их выражать. Мне казалось, что, скорее, второе — из-за того, что мальчик от рождения был слепым, он мог просто не знать, как у людей принято выражать эмоции. Впрочем…
Присмотревшись получше, я поняла, что ошибаюсь. Эмоция присутствовала. Только разглядеть ее было сложно — настолько она оказалась трудноуловимой.
Уверенность. Спокойное знание.
Действия Рикара не были бессвязными — он совершенно точно знал, что делает и почему сейчас здесь.
Догадка, посетившая мои мысли, мне не понравилась, но я все же спросила:
— Рикар, ты… знаешь, что у меня в руке?
Кивок.
Я не могла попросить его назвать, какой предмет держу на ладони — он не смог бы ответить. Рикар не видел, у него был только слух, поэтому…
— Ты… слышишь голоса?
Мальчик какое-то время опять стоял неподвижно, потом поднял руку, так что кисть оказалась на уровне головы. Указательный палец теперь смотрел вверх.
Я уже хотела посмотреть на потолок, но вовремя догадалась. Рикар не указывал, его жест нес в себе совсем другой смысл!
— Один? Ты слышишь один голос?! — то ли от волнения, то ли от чувства, близкого к страху, я перешла на шепот.
А когда Рикар кивнул, мои глаза раскрылись еще шире от потрясения.
Это невероятно! Если Рикар слышит голос живых камней, то выходи, что, как и я, он… нагалиси?! Однако… неужели нагалиси способны были расчленять голоса в многоголосом говоре живых камней и слышать лишь какой-то один из них?
Сын Лурдис тем временем снова указал на черный осколок, а после разжал пальцы и перевернул руку ладонью вверх. Он как будто говорил: дай его мне.
Я колебалась, дыша тяжело и глубоко. Если Рикар схватит камень и убежит с ним, я догоню его. Если спрячет — найду по звуку голосов, как нашла возле пруда. Впрочем, чутье подсказывало мне, что он этого не сделает.
Решившись, я протянула руку и осторожно положила камень на раскрытую ладонь мальчика. И в тот же миг вдох застрял у меня в горле от увиденного.
В слепых глазах Рикара поползли от радужек по белкам глаз мутно-серые жилки. Они разрастались, сливались друг с другом — и вот уже оба глаза затянуты серой мутью. Рот Рикара чуть приоткрылся, и из него донесся тягучий требовательный шепот:
«Приди! Отыщи расколотый камень! Дитя укажет путь! Приди! Приди!!!»
Ни на миг я не подумала, что голос принадлежит Рикару. Он был женским, а губы, язык и гортань мальчика не произвели никаких движений!
Как будто кто-то другой говорил со мной через него.
Рот Рикара тем временем медленно сомкнулся, с белков глаз сошла серая муть, а рука потянулась ко мне. Угадав его жест, я забрала камень с его ладони, но еще какое-то время не могла отвести глаз от невыразительного лица ребенка.
«Ты не нагалиси, — я все смотрела на Рикара, ошеломленная и растерянная, не понимая, что сейчас произошло, но точно знала: на такое не способны даже маги ордена Нагрот. И только один вопрос натянутой струной звенел у меня в голове: — Кто ты?»
* * *
Мы стояли возле низкой арки — вниз уходила крутая лестница, но как глубоко, я не могла понять, ступени тонули в темноте. В держателе на стене горел факел, и я сняла его, чтобы освещать нам путь.
— Ты уверен, что знаешь, куда идти, Рикар? — спросила я мальчика, который стоял перед проходом, глядя прямо перед собой неподвижным взглядом.
В ответ я получила уверенный кивок. Помедлив, со вздохом сказала:
— Давай поступим так. Лестница все время идет вниз, во время спуска сложно заблудиться, поэтому я пойду первая, а ты за мной, хорошо?
Рикар снова кивнул, и я с облегчением выдохнула. Лурдис не простит меня, если ее сын упадет во время спуска по этой крутой лестнице и свернет себе шею. Рикар всегда был странным ребенком, а сейчас выяснилось, что странностей у него даже больше, чем я подозревала, но… он все еще был тем, о ком Лурдис беспокоилась больше, чем о ком-либо на всем белом свете.
По лестнице я спускалась не торопясь, стараясь ступать так, чтобы чувствовать очередную ступень всей стопой. Спуск был слишком крутым, ступеньки слишком высокими — я чувствовала легкое головокружение. По обеим сторонам тянулись каменные стены, шипело пламя факела в моей руке, а сзади слышались тихие шаги Рикара — мальчик не отставал, казалось, слепота ничуть не мешает ему.
К этой лестнице привел меня он, как и сказал женский голос, говоривший со мной из чрева этого ребенка: «Дитя укажет путь!».
Лестница повернула влево, и там, где между ступенями протянулась небольшая каменная площадка, я предложила остановиться и отдохнуть.
— Тебе голос из камня сказал привести меня сюда? — спросила я Рикара.
Мальчик кивнул.
— Ты знаешь, кто говорит с тобой?
Рикар покачал головой из стороны в сторону.
— Этот голос, он… ты боишься его?
Снова отрицательный ответ.
— Значит, ты уверен, что тот, кто говорит, не причинит тебе вреда?
Рикар спокойно кивнул.
Я помолчала. Потом набралась решимости и задала еще один вопрос:
— Ты знаешь, кто такие нагалиси, Рикар?
Мальчик снова отрицательно мотнул головой.
— А что такое живые камни Ансаллы, знаешь?
Я ждала такого же быстрого ответа, как и в предыдущие разы, но его не последовало. Рикар не кивнул. Не покачал головой. Он продолжал без всякого выражения на лице смотреть перед собой пустым взглядом.
«Почему он не ответил?» — этот вопрос не давал мне покоя, когда мы продолжили спуск.
Вопрос не был сложным: да или нет? Живые камни были главным страхом жителей Ансаллы. Сложно было найти человека, который не слышал о них. Живыми
