перешел на «ты».
– Нет, конечно, кооперативная и государственная, – безучастно парировал Бородин.
– При устранении так называемого дефицита вы стали обыкновенным спекулянтом. Даже некий «фонд» создали, назвав его своим именем. Кто получал продукты из этого «фонда»?
– Те, от кого зависело наше будущее. Сильные мира сего так привыкли получать бесплатные продуктовые наборы, что без подношений разговор не начинался.
– Вы так покупали результаты многочисленных ревизий? Может, и звание Героя Социалистического Труда вам по блату могло достаться, если бы не вмешалось правосудие?
– Правосудие, говорите… Для того, чтобы райпотребсоюз работал, выполнял и перевыполнял план, я работал как вол, денно и нощно. И всегда находились те, кто хотел просто воспользоваться результатами моего труда.
– Вы кого имеете в виду?
– Все тех же, кто получал бесплатные продукты из «фонда».
– А почему они получали продукты бесплатно?
– Потому что привыкли «забывать» платить. Возьмут на тысячу рублей колбасы, коньяка, икры да мяса, пообещают вернуть деньги и забудут. Не пойдешь ведь к первому секретарю с вопросом: «А когда вы вернете денежки?»
– Что вы себе позволяете, какому первому секретарю?
– И первому, и второму, и прокурору, и начальнику городской милиции, областной и далее по списку.
– И вы можете это чем-то подтвердить?
– Разумеется, есть журналы, в которых указаны фамилии, даты и количество отпущенного товара. Проверяйте! У меня все записано и учтено до последней копейки.
– То есть вы хотите сказать, что все эти уважаемые люди приняли участие вместе с вами в очень серьезном преступлении – хищении государственного имущества в особо крупных размерах? Вы понимаете, что несете? Хотите сказать, что в ваших журналах учета продуктов есть подписи уважаемых людей как подтверждение, что они покупали у вас продукты?
– Эти люди никогда не любили расписываться…
– Нет? Таких журналов я вам целый вагон состряпаю!
– В ваших силах устроить очные ставки с людьми, за которых мне предлагают нести ответственность.
– Кто мне позволит вызвать высоких начальников на допрос и очную ставку, как вы себе это представляете? Кто будет расследовать преступление и предъявлять обвинение членам правительства? Советский суд, равно как и советское правительство, имеют свою непоколебимую точку зрения на это уголовное дело.
– Предлагаете мне молчать? Проверьте журналы, там все видно. Опросите моих сотрудников. А пока я бы хотел напомнить, что я имею право на адвоката.
– Вот твой адвокат, – Беспалов раздраженно вскинул руку в сторону темного угла, в котором едва можно было рассмотреть сгорбленную фигуру человека в форме, слово в слово каллиграфическим почерком записывающего происходящее на бумагу. Бородин медленно повернул голову в сторону мрачной фигуры и невозмутимо произнес:
– И все-таки я настаиваю на адвокате.
– Будет тебе адвокат, раз уж ты такой умный. На вот, распишись!
Марк Наумович пробежал глазами стенограмму допроса, тут же понял, что громкие фамилии вышестоящего начальства, видных партийных деятелей сгорбленная фигура не зафиксировала в протокол.
– Здесь неполная информация. Нет фамилий Дунаенко, Ивашова, Прищепы, Соколова, Жарова, Кузьмина…
– Правильно, еще бы про очную ставку написать… Подписывай!
– Я не буду подписывать, протокол неполный.
– И не надо! Сейчас не подпишешь, потом подпишешь, адвоката ему захотелось, спекулянт несчастный! Дружбу с Косыгиным он водит, понимаешь! И не смотри на меня так! – Беспалова вывел из себя спокойный пронизывающий жгучий взгляд, как будто все понимающий и знающий наперед. – Конвой! Уведите арестованного!
– Ты прекрасно знаешь, капитан, мне нет смысла что-либо придумывать, – обронил фразу Бородин, выходя под конвоем из кабинета для допросов.
31
Вызванный в кабинет к председателю КГБ при Совете Министров БССР Никулкину для личного доклада начальник оперативно-следственной группы Беспалов, пробираясь по длинному коридору, пытался собраться с мыслями, мучаясь главным вопросом: говорить ли про высокое начальство, партийное и правоохранительное, замешанное в деле Бородина? Накануне из соображений собственной безопасности и дабы не навредить дальнейшей карьере он приказал стенографисту не указывать каких-либо фамилий, прозвучавших в ходе допроса основного фигуранта дела № 92.
Но Беспалов также был осведомлен, что в кабинете для допросов работает прослушка, и наверняка главному лицу ведомства уже известно, какие фамилии озвучил Бородин. Разумеется, правильнее будет посоветоваться с генералом о стратегии и тактике дальнейшего поведения следователя с бывшим руководителем Оршицкого райпотребсоюза.
– Товарищ генерал, разрешите?
– Входите, Беспалов, я вас жду. Чем порадуете?
– Дело о группе расхитителей в особо крупных размерах во главе с бывшим председателем Оршицкой райпотребкооперации Марком Наумовичем Бородиным. Основная фабула преступления состоит в спекуляции, неучтенных тоннах мяса, овощей и фруктов, поддельных документах, а также в подборе своих людей на ответственные должности, увольнении с работы честных тружеников, пытавшихся вести борьбу с расхитителями. Все это долго позволяло уходить от разоблачения. Установлено, что Крансберг, Манько и Перлов систематически передавали Бородину долю похищенных средств. Каждую неделю ему на квартиру доставляли бесплатно по 3 кг мяса, перед праздниками по 5–6 кг. Но все меркнет в сравнении с размерами подкупа чиновников. Для этой цели еще в 1964 году был создан так называемый «фонд Бородина», «благотворительный», в пользу власть имущих. В ходе следствия выяснилось, что молчание должностных лиц Витебской области, от которых зависело благополучие Оршицкого райпотребсоюза, было куплено за деньги, услуги и подношения. Группа расхитителей арестована, всего 22 человека, практически все еврейской национальности.
– Почему все евреи?
– Не могу знать, товарищ генерал!
– Давай, покороче и не так официально! Много фамилий Бородин назвал?
– Так точно! Многие высокопоставленные чиновники БССР оказались связаны с группой расхитителей. Яков Прокопьевич, за четыре года «фонд Бородина» бесплатно раздал должностным лицам 3 тонны говядины, столько же свинины, 700 кг говяжьей печенки, 240 кг рульки. Огурцы, помидоры, яблоки исчисляются тоннами.
– Так, Беспалов, гриф секретности на деле есть? Пока нигде фамилии громкие не указывай, подумаю, что делать. Но болтать об этом нельзя, ты же понимаешь.
– Так ведь Бородину не прикажешь молчать, он же вину не признает…
– Ладно, иди, у тебя там ЧП, разберись со своими арестованными.
– Слушаюсь!
Капитан Беспалов поспешил в больничку следственного изолятора, в котором, по словам генерала, уже работал старший лейтенант Бегинин.
– Доложите, что случилось, старлей? – с порога приказал Беспалов, буквально на полуслове оборвав сбивчивый рассказ главного врача больницы Аллы Александровны Сидорович.
– Товарищ капитан, у нас ЧП! – громогласно по стойке «смирно» отрапортовал Бегинин, и слегка затуманенные заплывшие глазки радостно подмигнули прибывшему начальнику оперативно-следственной группы.
– Не понимаю причины твоей радости, Бегинин! О происшествии мне сам генерал рассказал! Почему я узнаю последним?
– Товарищ капитан, вас же к генералу вызвали!
– Давай по существу! Что произошло и когда?
– Бухгалтер Евтухович, проходящая по делу № 92 по обвинению в подделке документов, находясь в больничке следственного изолятора, сошла с ума. И
