и имеет крепкое мускулистое тело, он двигается так грациозно. Как будто его ноги едва касаются льда. Его движения плавные, сильные и контролируемые. Очень похоже на него как на человека.
Лиам дисциплинирован так, как хотелось бы большинству людей. Я видела, как он просыпался в пять утра каждое утро, когда был дома, и доводил свое тело до предела в спортзале, пока его девочки еще спали. У него строгий график с девочками, от того, что они едят, до количества времени, которое им разрешено на своих планшетах.
А здесь, на льду? Он другой. В нем есть легкость, которую я никогда не видела. Я думаю, это среда, в которой он чувствует себя наиболее комфортно. Не беспокоясь о фанатах, СМИ и папарацци, он может проводить время со своими девочками и делать то, что им нравится вместе.
Говоря о девочках… они покинули корабль и присоединились к Лиаму на льдине. Их одинаковые спортивные костюмы в сочетании с пушистыми шапочками с помпонами выглядят так мило, что у меня щемит сердце. Что еще более шокирует, так это то, что Кеннеди, в возрасте трех лет, вышла прямо на лед и в настоящее время катается на коньках вокруг Лиама.
Мне будет показывать трехлетний ребенок.
Почти уверена, что если бы бабушка была здесь, она бы сказала мне перестать быть киской, так что поехали.
В ту секунду, когда лезвие моего конька касается льда, моя лодыжка трясется, и моя рука вылетает, чтобы схватиться за край стены и удержать меня в вертикальном положении.
Один шаг — есть.
Ари и Кеннеди хихикают в нескольких футах от меня, пока Лиам делает вид, что делает движения балерины на льду, а когда он кружится, они подражают ему.
Я имею в виду, это не может быть так сложно, верно? Если это могут сделать трехлетние и пятилетние дети, то и я смогу.
Моя фальшивая бравада чуть не приземляет меня на задницу, когда я делаю еще один шаг правой ногой и полностью ступаю на скользкий лед. Если бы не тот факт, что было бы еще более неловко сказать, что я струсила и перестала кататься на коньках, я бы стояла у прилавка с горячим шоколадом и смотрела, как девочки храбрятся.
Давай, Джульетта.
Я делаю глубокий вдох и осторожно двигаю ногой вперед. Когда я это делаю, я захожу намного дальше, чем предполагалось, и безопасность стены исчезает, оставляя меня трясущиеся, неустойчивой месивом на льду.
— Может быть, мне стоит переждать это. Это было давно… — говорю я Лиаму. Он изо всех сил старается не смеяться, и это хорошо, потому что я не несу ответственности за то, что произойдет, если он это сделает. Девчонки держатся с ним за руки, катают круги и восьмерки, а я все еще в страхе, что могу упасть.
— Нет, Джульетта, ты должна пойти с нами! — Ари плачет. Она смотрит на грани слез, и тогда мне становится плохо.
— Хорошо, мне просто нужно идти медленно, девочки. — Хрипло говорю я.
Я упоминала, что серьезно сожалею об этом решении?
Просто проверка.
Как у новорожденного жеребенка, мои ноги дрожат, как только я пытаюсь скользить вперед. Мои руки тут же тянутся за что-то ухватиться, но стены уже нет, и я хватаюсь за пустой воздух.
Как раз когда я собиралась выйти на лед, Лиам уже там, дергая меня за локоть. Я врезаюсь в него с такой силой, что мы оба чуть не падаем, и я бормочу проклятия.
Дерьмо.
— Я так виновата.
Одно движение, и я падаю, причем без малейшей грации.
— Ты в порядке? — спрашивает Лиам, не пытаясь скрыть свое веселье.
Я подавляю гримасу: — В порядке. Просто немного отвыкла от практики, вот и все.
И совершенно смущена. Я буквально самая неуклюжая на планете. Последнее место, где я должна быть, это каток в паре коньков, которые явно собираются отправить меня в задницу. Однажды я сломала палец на ноге, когда врезалась… в стену.
Вот такой я человек. Так что катание на коньках не было в моем списке дел. Большинство видов спорта или физической активности, где я могу получить травму, на самом деле находятся в самом конце моего списка.
Мои глаза скользят по девочкам, и я до сих пор поражаюсь тому, как легко они передвигаются по льду. Я думаю, это то, что происходит, когда твой папа бывший игрок НХЛ и тренер одной из лучших команд в стране. Лед — вторая натура и Лиама, и девочек. Они выросли на льду.
Ари крутится по кругу и зовет меня: — Джульетта, давай! Вертись, как принцесса, со мной и Кен! Пожалуйста!
От одного только движения голова кружится. Сегодня вечером я откусила намного больше, чем могу прожевать.
— Не торопись. Хочешь, я принесу тебе несколько ящиков, чтобы ты могла их подержать?
Я оглядываюсь и вижу несколько детей помладше, которые поставили на льду ящики из-под молока и толкают их, чтобы сохранить равновесие.
— Э-э, нет… я буду в порядке. Иди катайся с девочками.
Он кивает, прежде чем присоединиться к девочкам. Я так занята, сосредотачиваясь на том, как двигаются мышцы его спины, когда он катается на коньках, и на том, как его штаны демонстрируют, насколько тугой и упругий его зад, что я даже не замечаю участок скользкого льда впереди меня, пока передняя часть моего конька ударяется об него. Затем, как будто в замедленной съемке, мои ноги выдвигаются из-под меня, и я падаю на задницу. Жестко.
Я приземляюсь на лодыжку, и это издает странный хлопок. Внезапно боль иррадиирует вверх по моей ноге, и слезы немедленно жгут, горячие и водянистые под глазами.
Святой. Ад.
Что ж… официально это стало худшей идеей, которая у меня когда-либо была, и мне кажется, что дальше будет еще хуже.
11
Джульетта
Моя лодыжка болит так сильно, что у меня едва ли есть время подумать о том, что я только что надорвала свою задницу перед Лиамом и выставила себя полной дурой.
Ладно, это ложь. Мало того, что моя лодыжка словно сломалась пополам, я еще и невероятно смущена.
Боже, если ты слушаешь… не стесняйся избавить меня от моих страданий.
— Черт, Джульетта, ты в порядке? — Лиам хрипит, подскакивает и падает на колени передо мной.
Я качаю головой: — У меня болит лодыжка. Плохо. Типа… очень плохо. Я всхлипываю: — Кажется, я растянула его. Я не обращала внимания, я… я… я просто отвлеклась.
Отвлеченно пялилась на
