Королевское пушечное управление, Конюшни и Королевская капелла.
Учитывая количество людей при дворе, царивший там хаос и необходимость поддерживать внешнюю пышность при ограниченных расходах, управление хозяйством в целом велось умело и эффективно. При Генрихе оно дважды подвергалось крупным ревизиям, которые проводили кардинал Уолси в 1526 году и Томас Кромвель в 1539-м, кроме того, нередко приходилось издавать распоряжения, направленные против расточительства, беспорядка и нарушения правил. Однако в целом Придворное хозяйство оставалось стабильной и сильно бюрократизированной структурой.
Лорд-камергер, лорд-стюард и главный конюший являлись тремя «верховными служителями двора». Ниже их стояли вице-камергер, казначей и ревизор. Эти шестеро придворных чиновников имели белые служебные жезлы – символ власти, полученной от самого короля, – откуда пошло прозвище Белые Палки. Казначей и ревизор подчинялись лорду-стюарду и стояли непосредственно под ним на иерархической лестнице. Лорд-стюард и его подчиненные занимали хорошие квартиры в служебном крыле, остальные же служители спали и ели там, где работали, или над этими помещениями4.
Должность казначея, впервые введенную при Эдуарде III, с 1502 по 1522 год исполнял сэр Томас Ловелл. Казначей отвечал за закупку провизии для двора и качество работы своих подчиненных, «поощрял хороших служителей и наказывал тех, кто не справлялся»5. Должность ревизора появилась в правление Эдуарда IV. Ревизор вел подробные счета, давал разрешение на выплаты, проверял отчетность и управлял финансами казначея. Первым ревизором при Генрихе VIII был Эдвард Пойнингс, служивший короне в Кале и Ирландии.
За каждое подразделение Придворного хозяйства отвечал особый сержант, смотритель или мастер, имевший под своим началом йоменов, грумов и пажей. Бóльшую часть административной работы выполняли клерки. Почти все служители Придворного хозяйства были мужчинами. Более молодые обычно размещались во дворце, люди постарше, имевшие семьи, обитали за его пределами, так как жилищ для супружеских пар было мало.
В документах часто встречаются одни и те же имена (к примеру, Уэлдон), что свидетельствует об определенном непотизме. Тем не менее предполагалось, что все слуги – «люди честные, добронравные, хорошего поведения и умеют вести беседу»6.
В Придворном хозяйстве были заняты всего шесть женщин, из которых пять трудились в Прачечной. Шестая, Анна Харрис (о ней еще пойдет речь ниже), стирала только белье короля, тогда как остальные обслуживали королев, сменявших друг друга7. Кроме них, в штате состояла «женщина, которая готовила пудинги для короля»8. То была миссис Корнуоллис, трудившаяся в Кондитерской; король так любил ее стряпню, что подарил ей прекрасный дом в Сити, в квартале Олдгейт9. Миссис Корнуоллис повезло: женщинам, служившим при дворе, как правило, платили меньше, чем мужчинам.
Придворное хозяйство также нанимало множество поденщиков, исполнителей разовых работ, художников, ремесленников, портных, вышивальщиц, шелковниц[25], каменщиков, рабочих, кирпичников, плотников, водопроводчиков и штукатуров.
В платежной ведомости фигурировало много садовников, которые наряду с женщинами «занимались прополкой сорняков в королевском саду»10. Мастеру Уолшу, садовнику из Гринвича, платили 3,1 фунта стерлингов (750 фунтов) в год; вероятно, эта работа была поденной или сезонной. Джаспер, садовник из Больё, получал ту же сумму ежеквартально, а помимо нее – частые вознаграждения в размере 6 шиллингов 8 пенсов (101,5 фунта) от короля за то, что доставлял свежие травы в любое место, где бы ни останавливался Генрих11.
Несмотря на жесткую социальную иерархию, существовавшую при дворе, там устанавливались отношения, о которых нельзя было и помыслить в позднейшие столетия. Король интересовался жизнью работников Придворного хозяйства и состоял в хороших отношениях со многими из них. Между 1527 и 1539 годом Ричард Хилл, сержант Погреба, часто играл в карты и кости с государем; клерки Зеленого сукна не раз просили короля за своих друзей; отправляясь на войну, Генрих брал с собой многих служителей Придворного хозяйства.
Часто за места в Покоях и Придворном хозяйстве разгоралась жаркая борьба, не только ввиду того, что служить королю было почетно, но и по той причине, что условия были превосходными в сравнении с тем, что предлагалось в других местах. Работу почти невозможно было потерять, к тому же она давала определенный статус. Официально установленного возраста ухода на покой не существовало, и люди трудились до тех пор, пока справлялись со своими задачами. За плохое исполнение своих обязанностей увольняли крайне редко, и хотя король иногда приказывал лорду-стюарду избавляться от слуг, которые были «неспособными, больными, слабыми и не подходили» для работы12, последние могли с выгодой продать свои должности (на такую практику Белые Палки смотрели сквозь пальцы, хотя она и считалась незаконной) и обычно получали пенсию от монарха. Резкое сокращение штата происходило, когда умирала королева-консорт; те, кого увольняли, получали жалованье за три месяца. Слуги, не работавшие по болезни, порой получали хорошее «boardwages» – пособие на жилье и пропитание вместо квартиры и довольствия, которые они имели при дворе13.
Размер жалованья и пособий определяли Белые Палки, все эти суммы отражены в бухгалтерских книгах. Король был щедрым работодателем и платил людям, трудившимся в его Покоях, вдвое больше того, что давали своим слугам дворяне вроде графа Нортумберленда; кроме того, они получали чаевые, величина которых зависела от задания. Жалованье служителей Придворного хозяйства, несколько более низкое, увеличивалось за счет случайных доходов. Ставки разнились удивительным образом: придворный казначей получал 50 фунтов в год, почти столько же, сколько распорядитель менестрелей, а паж Покоев – вдвое больше «во время развлечений»14. Есть свидетельства того, что заработки при Генрихе постепенно увеличивались. Слугам из Придворного хозяйства платил казначей, служителям Покоев – главный казначей или казначей Покоев. В 1539 году первого из них – казначея Придворного хозяйства – сделали ответственным за выплату жалованья всем служителям двора; в тот год он выдал им 33 000 (9 900 000) фунтов стерлингов15.
Большинство слуг имели закрепленное за ними право на дополнительный доход, который обычно получали за счет побочных продуктов или отбросов, возникавших в процессе деятельности соответствующей службы. Эти остатки включали в себя огарки свечей, нетронутое во время трапезы мясо, выброшенные седла и уздечки, оленьи шкуры, винные бочки, бараньи и телячьи головы, перья домашней птицы, потроха и жир, стекший с мяса при жарке. Все это можно было использовать для личных нужд или выгодно продать. Для таких товаров существовал готовый рынок: придворные, не имевшие права питаться за счет короля, охотно покупали продукты16.
Слуги, умело выполнявшие работу, а также доказавшие свои умения и способность обучаться, получали массу возможностей для продвижения. Повышение по службе было прерогативой лорда-камергера, лорда-стюарда и Совета Зеленого сукна и обычно совершалось по рекомендации сержанта или клерка соответствующего подразделения. Карьерные перспективы были настолько
