я пялюсь на телефон. Анатолия все еще нет. Тянуть уже некуда, иначе придется разговаривать с ним иначе.
— Эмиль, — зовет меня Дилара черт знает какой раз. Касается моего плеча и сразу же убирает руку.
— Что случилось? Я задумался.
— Вижу, — улыбается вымученно. — Хотела сказать, что слова Арины… — вздыхает, сбавляя тон. — Про тест и прочее… Никакого к ней отношения не имеют. Не воспринимайте всерьез, пожалуйста. И не выдумывайте ничего. Вам бы пора уже перечеркнуть прошлое. Зря время теряете. Поверьте, потом пожалеете.
Усмехнувшись словам Дилары, я вновь киваю.
Девушка уходит.
В кабинете жду недолго и снова вспоминаю Волчонка. Как она рычала про две полоски, как намекала, что у меня есть баба, раз мне секс не нужен. Нет, Арина, у меня никого вплоть с того дня, как я приехал на родину. А это уже пара месяцев, не меньше.
Ревнует… Все такая же, как много лет назад. Почти ничего не изменилось. Но стала более сдержанной, держит дистанцию как может.
— Пусть заходит, — говорю секретарю, как только она сообщает, что ко мне пришли.
Мужик садится на диван, но перед тем протягивает мне документы.
— Что тут?
— Я все прописал там, чтобы потом легче было разобраться. А сейчас скажу коротко. Ты позже изучи то, что в папке. Я нашел их старого охранника. Вернее, одного из них. Дом Салтыковы продали, как ты уже в курсе, поэтому работников уволили. По его словам, Эмиль, никаких отношений у Глеба с женой не было. А пришли они к такому решению потому, что женщина вела себя не как жена. Она его вообще никак не воспринимала всерьез за восемь лет брака. Постоянные ссоры… Даже руку, говорят, Салтыков на нее поднимал.
Пальцы сами собой сжимаются в кулаки. Было внутри такое чувство… Почему-то я мечтал, чтобы Глеб не получил никогда Арину. Как мальчишка, честное слово. И сейчас я должен радоваться, что тот кретин не касался ее за время брака, но почему-то внутри нет ничего, кроме разочарования в самом себе.
А ведь Волчонок имела шанс на счастье. Но она упорно доказывала что-то Глебу, находясь с ним в одном доме. Или вышла замуж из-за того, чтобы меня спасти? Как она там говорила? Один из мужиков умер по той причине, что я избил его до смерти? Неужели Салтыков докатился до такого? Обманул Арину… Якобы чтобы я не попал за решетку, он…
Нет, нет. Даже мысль противна. Это будет для меня таким сильным ударом… Как я ей в глаза посмотрю?
— Охранник сказал, что буквально через несколько дней после свадьбы Арина попала в больницу. Точно что было в ту ночь, они помнят туманно. Но я вбил в голову абсолютно каждое их слово. Ну и записал, конечно, — он кивает на папку. — Короче, со свадьбы она сбежала. Брак состоялся, но девушка не осталась в доме Глеба. Ее нашли и… Муж избил, короче говоря. Девушка потеряла ребенка.
— Салтыков говорил… Что она потеряла малыша. Но причину он, сукин сын, скрыл. А точнее, на меня свалил вину. Но факт остается фактом. Он говорил правду насчет ребенка.
— Нет, не говорил, Эмиль. Понятия не имею как, но да, он уничтожил все документы из больницы. Мне пришлось попотеть, чтобы достать полную информацию. Арина была беременна, носила под сердцем двух крох. Потеряла одного из них.
Будто ведро с ледяной водой переворачивают вниз головой и содержимое растекается по моему телу. Догадки больнее любого удара. Даже от ножа в сердце так невыносимо не становится.
— У нее есть дочь? — догадываюсь я, вспоминая торчащее из шкафа платье и детскую кружку на кухне. — Дочь… Сколько ей? Почти восемь?
— Да. Учится во втором классе. Чья именно дочь — тут я не подскажу. Но она была беременна еще до свадьбы — это без сомнений. Тут ты решай, может ли она быть от Салтыкова. Но я, как посторонний человек, который пообщался с теми, кто наблюдал за Ариной и Глебом несколько лет со стороны, уверен, что девушка забеременела еще до брака. Возможно, из-за этого и бесился тот кретин. Я его с бабой, кстати, пару минут назад внизу увидел. Случайно не к тебе?
— Нет, — прорычав, открываю папку.
Арина… Несколько ее фотографий. Она в свадебном платье. Никогда не хотел это видеть, никогда не интересовался, чтобы не сыпать соль на рану, которая едва зажила. А если точнее, то это я так думал вплоть до того дня, пока не вернулся в Москву и не увидел своего Волчонка. Она все такая же, моя рана точно такая же. Ничего не изменилось. Ни мои чувства к ней, ни ее ко мне.
Но потеряно много лет… Которые она, возможно, воспитывала мою дочь.
— Девочка похожа на тебя, — добивает меня мужик, откидываясь на спинку дивана. — Глаза, губы… Даже брови.
— Почему ее фотографии нет?
— Есть, но она сбоку вышла. Извини, другой не нашлось.
— У Арины тоже светлые глаза. Брови и губы…
Я же видел… Видел те снимки, где Арина была настоящей. Лежащей рядом с Глебом обнаженная. Это была она… Такая реальная постановка? Серьезно? А потом Волчонок подтвердила… Сказала, что не нужен я ей. Сказала, что беременна, но…
Встряхиваю головой, в которой постепенно образовывается каша.
— Что прикажешь делать с Глебом и его семейкой? Он помирился со своей бабой. Она спонсирует его, короче. Та, которая тут раньше работала.
— Наташа… Да, она при деньгах. Вернее, ее отец. Но если узнает, с кем встречается его дочь…
— Сейчас репутация у Глеба так себе. Поэтому да, мужик будет против. Кстати, он нормальный человек, как-то с ним общался в Питере. Месяца три назад. Встреча была у нас важная. Дочь вообще не пошла в него. Она легкомысленная, легкодоступная.
— Я в курсе. С Салтыковыми пока ничего делать не надо. Отец и сын пытаются устроить себе новый бизнес. Папаша Арины тоже с ними. Пусть дальше стараются.
— Слушай, хорошо вспомнил, — перебивает Анатолий. — Да, охранник сказал, что папаня девушки никогда не поддерживал Арину. Малышка, кстати, по характеру копия матери. Совсем не любит никого из той тройки. То есть обращались две девочки со своими так называемыми родственниками как с чужими людьми. Черт! — усмехаясь, бьет ладонью в свое бедро.
— Что такое, Толя?
— Нет, я действительно постарел. Слушай… Девочка от тебя. Стопроцентно. Потому что Глеба она отцом не называла. Вообще никак не называла! А у твоей не было никого в прошлом, верно?
Я скоро окончательно свихнусь.
— В смысле? Как же она обращалась к нему?
— А никак. Не обращалась.
