и почти тёплом море, где скоро можно будет купаться».
Чуть позже мы с Софьей уже заехали в жилой район, который не отличался особым шиком. Одноэтажные жилые дома доживали свой век. Какие-то покосились, на стенах некоторых была облуплена краска, а серая черепица была покрыта мелкими трещинами, через которые почти наверняка просачивался внезапно начавшийся дождь.
Ветер будто ждал момента, когда мы окажемся в этом месте и нагнал на небо тучи. Он шумел в кронах плодовых деревьев, растущих во дворе дома, возле которого мы и остановились. Никакого ограждения, даже элементарного деревянного забора, не наблюдалось и близко.
Покидая машину, я почувствовал на себе десятки пристальных взглядов из нескольких соседних домов. Их обладатели не спешили показываться из окон, внимательно наблюдая, как мы подходим к дому Зиновия Голубкова — настоящее имя шута.
Заметил на стене дома тусклую руну, на которую нажала Софья. В тот же момент во доме раздался звуковой сигнал, похожий на птичью трель.
— Ну кого там нелёгкая принесла. Сейчас… Иду уже… — услышали мы недовольный высокий голос, и его обладатель зашаркал к входной двери.
Когда она открылась, перед нами возникла физиономия, смутно напоминающая того самого горбуна. Только он уже был без яркого грима, в светлом парике, из которого торчали космы темных волос. Зиновий спросонья потер глаза и «навел резкость», затем увидел меня и скривился.
Этот наивный попытался закрыть перед нами входную дверь, но я подставил ногу.
— Добрый день отравителям, — хищно ухмыльнулся я. — Нам бы пройти в дом и поговорить. Обещаю, калечить не буду.
Глава 9
— Чт-то вы сказали? — казалось, что Зиновий был в растерянности. Что-что, а такого напора он точно не ожидал.
— Говорю, что калечить не буду, — повторил я, слегка толкая дверь и заходя внутрь. — Слово даю. Хотя… всё зависит от тебя.
«Забыл добавить, что не будешь калечить сильно, а вот немного можно. Для профилактики, — я даже услышал, как Лея потерла лапки от предвкушения. — Чур, я первая».
«Угомонись, кровожадная, — осадил я паучиху. — Нам нужно всего лишь вытащить признание и уточнить про Павла. Да и разве похож я на садиста?»
«Если что, зови. Пока заряжусь едкой паутиной. Как знала, что пригодится».
Я уже не слушал Лею. Бывает, что её заносит на поворотах. Некоторые личности вызывают такую бурю эмоций, что она впадает в «приступы святой ярости», когда готова бить, крушить и ломать через колено. Но потом так же быстро стихает. Вот как сейчас.
Мы в этот момент прошли в дом, где было тихо, как на погосте. Лишь где-то в глубине строения громко тикали настенные часы.
— Можем ли мы где-то переговорить? — спросила Софья, напряженно всматриваясь в хозяина дома. Он хлопал глазами, видимо, пытаясь придумать, как вести себя в непривычной ситуации. А я понимал, что она читает в это время мысли шута.
— Это частная собственность, — пискнул Зиновий. — Вы не имеете права врываться вот так к незнакомым людям.
— Почему же, — ухмыльнулся я. — Мы с тобой очень даже знакомы. Ты же помнишь тот вечер, свои кривляния, тупые песенки на весь зал…
— Это работа… — покраснел Зиновий. — Мне за это деньги платят, вот и всё, — а потом резко вскипел. — Да за что я оправдываюсь! Сейчас вызову полицию.
Он потянулся за телефоном, лежащим на столике в прихожей, но дорогу преградила Софья.
— Конечно вызовешь, — хищно улыбнулась она. И я поймал себя на мысли, что ей безумно идет такая улыбка. — После нашего разговора.
— Вы же так просто не отвяжетесь, — вздохнул он, изображая уставшего человека. — Пойдёмте в зал.
Зиновий, пока мы шли через коридор и две небольшие комнатки, всё вздыхал и косился на нас. Шут был растерян и не знал, чего от нас ожидать. Одновременно, судя по напряженному взгляду, обдумывал, как выкрутиться из этой ситуации.
— Располагайтесь, — указал он на стол, накрытый белой скатертью. — Я не готовил, поэтому ничего не могу предложить.
— Мы ненадолго. Не беспокойся, — добавил я, присаживаясь на табурет вслед за Софьей, и указывая ему взглядом на стул напротив.
— Просто скажите, что вам от меня надо, — вновь в его глазах мелькнул испуг, но он послушался, сел и в ожидании ответа достал сигареты, закуривая.
— Это правда, что ты подсыпал мне в спиртное какое-то зелье? — решил я задать прямой вопрос.
— Да с чего вы это взяли⁈ — надул щёки Зиновий. — Я уважаемый артист…
— И неподкупный, — хмыкнула Софья. — Мы это уже поняли.
— Да, именно. И неподкупный, — кивнул в ответ шут.
Софья посмотрела на меня и отрицательно покачала головой, поджав губы. Соврал и даже глазом не моргнул.
— Ну, значит, слушай, уважаемый артист, — наклонился я слегка в его сторону, и Зиновий тут же на всякий случай отстранился от стола. — Сейчас я расскажу твои перспективы… Мы вызовем полицию, как ты и хотел. Скоро она приедет. Но за тобой… Софья, расскажи, что дальше будет.
— Дальше ждет нашего неподкупного небольшое приключение, — продолжила Софья, одарив меня благодарным взглядом, и вновь повернулась к шуту. — Тебя запрут в камере на сутки. За это время скорее всего придут те, кому нравится «воспитывать» задержанных. Будут бить больно, но так, чтобы не осталось синяков на теле. Они это умеют, уж поверь. А затем проверят твои показания на камне правды…
С каждой фразой Зиновий бледнел всё сильнее, и под конец готов уже был свалиться в обморок. Конечно, Софья накинула страстей. Никаких извергов в дубинках в участках не было, а если бы и нашлись такие, они бы сами оказались за решеткой. Она уже рассказывала мне, что все камеры и тюрьмы просматривались специальными артефактами, которые фиксировали каждый шаг. Но её слова произвели на Зиновия впечатление. Он стал трястись.
— Но может быть и по-другому, — подытожил я.
— Если не сдадите полиции — все расскажу, — ответил он внезапно осипшим голосом, туша сигарету в пепельнице, затем прокашлялся. — Как на духу.
— Э нет, дружок, — ответила Софья. — По твоей вине граф был выставлен в плохом свете. Ты его, по сути, попытался опозорить, да и сейчас солгал. Тебя точно посадят.
— И что мне делать? — он жалобно глядел нас. —
