такой у неё грустный вид.
– Вер? – пытаюсь поймать взгляд собеседницы. – Что случилось?
Я же вижу, что она чем-то расстроена, и теперь понятно, что причина не в нашей ссоре.
– Просто Мишка… – шмыгает носом, вытирает его тыльной стороной ладони. – Просто он сказал, что я… я… тол-ста-я-а-а-а…
Вера разражается горькими рыданиями, её грудь то и дело вздымается от частых всхлипов, а по щекам текут ручейки слёз.
Я понимаю её обиду. Это неприятно, когда тебя унижают за то, на что ты не можешь повлиять во мгновение ока. Возможно, Вера и виновата немного в своих проблемах с лишним весом, но ведь причины могут быть в чём угодно.
Однако меня удивляет другое – неужели Рягузов её впервые обозвал толстой? С чего вдруг такая бурная реакция?
– А он только обозвал тебя или ещё что-то сделал? – спрашиваю, словно предчувствуя неладное.
Девушка поднимает на меня затравленный взгляд, а в глазах мелькает животный страх.
– Только обещай, что не расскажешь никому.
– Обещаю… – тяну немного растерянно.
– Он меня по попе шлёпнул, а потом засмеялся, мол, я такая толстая, что наверное, и не почувствовала, ну и ещё много чего сказал, – опять тянет носом, собираясь устроить новый поток слёз.
Ещё немного, и нам понадобится плот, чтобы не утонуть в этом солёном море, состоящем из бесконечных горьких обид.
Ну и урод же этот Рягузов.
После физики у нас по расписанию урок математики, и к большой нашей с Верой радости, проходить он будет в том же кабинете, где была физика. Поэтому вместе с Мышкиной дожидаемся, когда большинство одноклассников покинет класс, и принимаемся за работу.
Вера достаёт свой черновик, вырывает из середины двойной листочек и протягивает его мне, пугливо озираясь по сторонам.
– Только давай шёпотом будем разговаривать, чтобы никто не услышал, – просит жалобно.
Киваю в знак согласия и открываю интернет на своём телефоне.
– Смотри, в принципе, можно скачать специальное приложение, в котором будет уже готовый план питания. Но там, как правило, такие блюда, которые ни в столовой, ни дома обычно никто не готовит.
Протягиваю Вере телефон. Она смотрит на экран и брезгливо морщит нос.
– Это точно суп? – кривится с отвращением. – Я такое даже под пытками есть не стану.
Так я и думала.
– Слушай, а у вас в семье… – прикусываю губу с внутренней стороны, внимательно слежу за реакцией собеседницы. Как так задать свой вопрос, чтобы он звучал как можно корректней?
– Ты хочешь спросить, сколько толстяков в моём доме? – иронично изгибает одну бровь. Громко хохочет, но тут же ладонью прикрывает рот, добавляя с гордостью: – Я одна такая.
Смешная, час назад ревела из-за своего лишнего веса, а теперь даже шутит. Если так и дальше будет, мне проще.
– А ты вообще дома также питаешься, как в школе? – продолжаю допрос.
Я, конечно, в будущем хочу стать врачом. Но только педиатром, а не диетологом. В любом случае, даже сейчас я понимаю, что без предварительного сбора информации о том, что предшествовало проблемам с весом, или как врачи называют это сложным словом, анамнеза, мне не обойтись.
– Надь, у меня мама – повар. Она на работе готовит, дома готовит, даже когда мы к бабушке в гости приезжаем, там тоже готовит. Любит это дело, понимаешь? Папа в строительной бригаде работает, чтобы маму не обижать, с собой часть еды забирает, мужиков подкармливает. А мне деваться некуда, – грустно выдыхает.
Ну, да, ну, да. Мама во всём виновата, насильно в бедную Верочку еду заталкивает. А в школе интересно кто её по две порции в столовке брать заставляет?
– А с физкультурой у тебя как дела? Ты же не вечно на освобождении.
– Да, – пожимает плечами. Взгляд отводит. – Мне тяжеловато заниматься, спасибо Александру Степановичу, он не наседает, добрый дядька.
Да уж, добрый, я заметила. Только Вере эта доброта не на пользу точно.
– Значит так, – откладываю в сторону исписанный мелким почерком листок и ручку. – Здесь очень простые блюда, думаю, ты и сама сможешь справиться с приготовлением. Мучное, сладкое, жирное – по возможности избегаем. И пробежки. Но это, наверное, только весной, сейчас прохладно, да и снег периодически выпадает. Но можно записаться на какой-нибудь спортивный кружок, если сможешь время выделить не в ущерб экзаменам. И от уроков физкультуры отлынивать перестань, пожалуйста. Через месяц посмотрим на результат, тогда будем решать, что дальше делать.
– Ого, – девушка разочарованно всматривается в мою писанину. Ей явно не по вкусу то, что я предлагаю. – А если ничего не получится? Ну, то есть, – нервно сглатывает, – я буду стараться, но не выйдет ничего. Или хуже станет, что тогда?
– Не знаю, – пожимаю плечами, – будем верить и стараться. На мой взгляд, ты не в таком плачевном состоянии, чтобы переживать раньше времени. В конце концов, можно и ко врачу обратиться, но это уже на крайний случай.
Мне кажется, что Мышкина зря так переживает. Да, она достаточно пухленькая, но не до такой степени, чтобы с этим ничего нельзя было сделать.
– Если хочешь, я скину тебе ссылку на сайт, ты сама всё ещё раз просмотришь, почитаешь. Там помимо диетического меню куча других всяких полезных статей. Например, про водный режим. Лови, – несколько раз тычу пальцем в экран телефона.
Вера озадаченно смотрит на отправленное мною сообщение, потом переводит взгляд на меня. В глазах мелькает тень растерянности, а пальцы нервно дрожат.
– Ты чего?
– Боюсь, что не справлюсь. Силы воли не хватит, – её голос дрожит.
– Справишься, – кладу ладонь на плечо подруги, – а чтобы у тебя мотивации побольше было, я попрошу маму сшить тебе такое платье, в котором ты затмишь любую модель. Но только мерки снимать будем через месяц.
– Нет, – восклицает и тут же прикрывает рот ладошкой, – мои родители, если увидят у меня новую вещь, устроят разнос. Мы хоть и не такие богатые, как эти мажоры наши, но предки никогда ни у кого подачек не берут…
– Это не подачка, – уточняю немного обиженно.
Конечно, сначала нужно
