со мной сюда пришли, намереваются здесь остаться жить. А вам, господа, я буду хорошо платить если у нас будет взаимопонимание.
Я вопросительно посмотрел на коменданта.
— Понятно, ваша светлость.
— Вот и ладненько. Давай с тобой присядем да обсудим дела наши грешные.
Иван Васильевич вопросительно кашлянул и я обернувшись, кивнул в знак согласия. Он молча развернулся и вышел. Пока я буду тут общаться с комендантом он с Анри, Архипом и Тимофеем успеют осмотреть всю крепость.
— Я хочу здесь оставить десять семей казаков, девять ирландских и шесть мужицких. Я их для этого выкупил и они здесь станут свободными. Давай с казачков начнем.
Появление казаков здесь, также как и в Техасе, я считал самым главным. Они не только первоклассные воины, но и очень крепкие хозяева. Поэтому в моих планах им было отведено одно из важнейших мест.
— Их задача здесь российские интересы бдить. Они все из илецких, крепкие староверы. Поселятся они компактно своей станицей. Вооружать их не надо, этого у них предостаточно, а вот лошадей и скотины им надо дать столько, сколько пожелают. Нет своих — купить у мексиканцев. Я заплачу. Лошади у них должны самые лучшие в Калифорнии. Земли должно быть сколько пожелают. Они избрали своего атамана. У них он власть, спрашивать с него буду. В жизнь станицы нос не совать. С детьми и бабами казаков ровно семьдесят человек. Взрослых и холостяков двадцать два. Они будут костяком местного казачьего войска. Если кто пожелает в их ряды вступить — пусть сами решают, тебя должны будут о этом известить, а окончательное решения я буду принимать. Всё понятно?
— Один вопрос, ваша светлость. А начальником то кто здесь, я или?
— Начальник здесь ты и весь спрос с тебя и за все, — для придания значимости своих слов я сделал паузу, для усиления эффекта еще и строго посмотрел на коменданта. — Ирландцы, как и наши мужики мужики, не говоря о казаках, люди свободные и я никого ни неволил сюда ехать. Они сюда подались не от хорошей жизни, а от английских притеснений и думаю тоже пожелают жить отдельной деревней. Также как и наши мужики, они все тоже с одной деревни.
— Я всё понял, ваша светлость, не извольте беспокоиться, всё будет в лучшем виде, — я усмехнулся и покачал головой.
— Мы на Камчатку идем. Когда вернемся, посмотрим и если что, с тебя спросим.
Я подошел к окну и посмотрел на двор крепости. Похоже Иван Васильевич со своими помощниками серьёзный шмон навели. Когда мы приехапи, все ходили неторопливо и степенно, а сейчас бегали как ужаленные. Когда я подошел к окну из часовни вышел Тимофей, было видно что он возмущен и в ярости, только дым из ушей не шел.
Я повернулся к коменданту и дал ему еще одно ЦУ:
— Ирландцы католики, казаки староверы. Никакого насилия и притеснения по этому поводу быть не должно. Со временем и храмы для них построю. И еще, комендант. Я длинные языки не люблю и никому не навязываюсь, не желаешь мне служить и не надо. Все пошли хозяйство твоё смотреть.
Хозяйство было очень даже ничего, впечатлили местные мастера, особенно троица корабелов. Такие руки даже золотыми и не назовешь, они намного дороже.
Пока выгружались наши переселенцы, местные корабелы сделали ревизию наших пароходов, а я объехал всё окрестности и побывал на комендантском ранчо и в порту.
Как я предполагал вся причина плохих результатов на ранчо коменданта был подневольный труд индейцев, у Хлебникова результаты были несравненно лучше.
Мне честно хотелось коменданту просто дать в рожу, но я сдержался и прочел ему лекцию как на мой взгляд надо хозяйствовать.
Костромитинов слушал молча, почти не поднимая глаз. Он уже успел пообщаться с моими людьми и они ему немного рассказали о порядках в моих имениях.
В Калифорнии мы провели трое суток. Как я и предполагал всё решили жить своими колхозами, но не далеко от крепости.
Казаки атаманом выбрали самого взрослого, сорокалетнего Филарета Воронина. У него было двое холостых сыновей и трое подростков. Он был самым серьёзным и суровым из наших казаков. Жена была ему под стать.
Из родной станицы он уходил последним, дождавшись когда ушли все желающие.
Казаки быстро определились со всеми вопросами, Костромитинов распорядился предоставить им право выбора и когда я вернулся с комендантского ранчо все уже были на лошадях, как положено экипированные и готовые с несению службы.
Местные, а особенно индейцы на казаков смотрели в буквальном смысле вытаращив глаза. А когда они, показывая своих лошадей, устроили передо мной небольшой строевой смотр с демонстрацией меткости стрельбы и всяких джигитовок, тут всем стало ясно кто теперь в доме хозяин. Из стоящей за моей спиной толпы местных я услышал тихий шепот на ломанном русском:
— Ну тэпер эти мэксикански свиньи узнают кто тут хазяен.
Ирландцы выбрали себе место для деревни верстах в шести-семи юго-восточнее крепости. Чем оно им приглянулось я не понял, среди леса и с водой не очень. Но они сказали, что мелкий ручей протекающий по выбранному месту они запрудят, а к крепости прорубят дорогу. Хозяин как говорится барин.
Своим главой они избрали достаточно молодого Роберта Бирна, двадцатипятилетнего молчуна с голубыми -голубыми глазами.
Казаки мудрить не стали и выбрали место рядом с ранчо Хлебникова, мужики вообще решили избы строить впритык к ранчо, только с другой стороны от казаков.
В нашем маленьком казачьем войске сформировалось два десятка под командой урядников и двое начальников, атаман и его заместитель и помощник — есаул.
Все эти должности были выборные. Я в это дело встревать не стал, видно будет.
Во время высадки все оценили мою мудрость, когда я устроил обучение языкам. Среди обитателей крепости были люди, которые по-испански говорили лучше, чем по-русски. И как тут пригодились мои уроки.
Cреди наших людей во время плавания я нашел достаточное количество настоящих специалистов-углежогов. Естественно с этим делом были знакомы и местные, у кузнецов на взгляд нашего инженера было не меньше трех тонн готового древесного угля очень даже приличного качества, мы его весь загрузили на пароходы и коменданту была поставлена задача номер один: производство древесного угля, чем больше — чем лучше.
Для общения с мексиканцами я коменданту оставил в пересчете на фунты пять тысяч различными золотыми монетами и еще столько же атаману Воронову.
Всё, на этом моя деятельность в Калифорнии закончилась. Нас ждет Камчатка, а затем быстрее в Россию.
Переход до Петропавловска оказался скучным и нудным, через три дня после ухода из Калифорнии мы попали в первый шторм, потоми сразу же во второй и так мы шли до самой Камчатки.
По сравнению со штормом в проливе Дрейка это конечно был детский лепет, но он длился почти весь наш переход и я уже через неделю в лежку лежал в своей каюте. В голове была только одна мысль, моряки это героические личности, особенно те, кто ходит на этих парусных корытах. Разницу я уже успел понять и почувствовать, наши пароходы не были безвольными игрушками водной стихии и все равно в любой шторм упорно шли вперед.
В Петропавловск мы пришли чуть ли не час в час по моему дурацкому графику. То, что он был дурацкий я понял когда загремели якорные цепи. На самом деле это верх глупости и самонадеянности составлять сейчас в первой половине 19-ого века такие графики. Любой корабль в океане подстерегает такое количество опасностей и неприятных сюрпризов, что зачастую непонятно как люди вообще могут плавать или как говорят моряки, ходить по этим просторам.
Заодно я оценил мудрость и тактичность наших капитанов и офицеров, думаю мою ошибку они увидели сразу. Но решили, что будет лучше если я сам сумею в этом разобраться.
В Петропавловске меня ждал большой сюрприз. За два дня до нашего прихода с Аляски по какой-то своей служебной надобности прибыл главный правитель Русской Америки барон Фердинанд Петрович фон Врангель. Некоторые называли его на русский манер Федором.
Барону тридцать четыре, но это уже легендарная личность, он не снискал себе боевой славы, но за свои героические плавания в тридцать два года произведен в капитаны первого ранга, награжден орденами и капитан-лейтенантской пенсией, избран член-корреспондентом Императорской Академии Наук.
За его плечами две кругосветки, одна из них на капитанском мостике.
Год назад Фердинанд Петрович назначен главным правителем Русской Америки. То, что он оказался на Камчатке большая удача, не нужно в этот раз заходить
