слова, я забрала у Уэстона лак для волос и вышла из ванной.
Я мурлыкала, одевая туфли, пока Ария спускалась по лестнице.
— Генри здесь. — Злорадно сообщила она, когда на улице прозвучал гудок.
— Я выйду вперед и покажу ему свой костюм.
Она достала из сумки блеск для губ, чтобы накрасить губы перед зеркалом в прихожей.
— Не торопись. — Крикнула она, направляясь к входной двери.
— А ты можешь не рвать на себе одежду? — Крикнул Уэстон Арии, стоявшей на кухне на одном из барных стульев и печатавшей на своем мобильном телефоне.
— Тогда тебе лучше поторопиться.
Это было единственное, что я услышала, прежде чем входная дверь захлопнулась на замок.
С тех пор как Ария рассказала мне об их дружбе, они оба вели себя как пошлые школьные парочки. Но любой, у кого есть глаза в голове и работающий мозг, видел, что между ними было нечто большее, чем просто дружеский перепихон.
— В качестве кого ты идешь? В качестве мужской шлюхи? Тогда ты готов. Не хватает только засоса. — Спросила я Уэстона.
— Если хочешь, можешь мне его подарить, Хейзел Баг.
— Помечтай.
Я закатила глаза и вышла через парадную дверь к Генри и Арии с красной толстовкой на молнии в руках.
Достаточно было разговоров, и достаточно того, что нам пришлось сидеть в одной машине, пока мы ехали туда.
18. Луна
Поездки, в которой мы сидели вместе в одной машине, не было, потому что Уэстон вдруг не поехал с нами. Он только сообщил Генри сообщением, что ему еще нужно что-то сделать, и позже поедет сам или будет искать другую машину.
В этом были свои плюсы, потому что мне не пришлось сидеть рядом с ним, и заднее сиденье было предоставлено самой себе.
Языком любви Генри, безусловно, были физические прикосновения.
Потому что так или иначе ему всегда приходилось прикасаться к Арии, будь то его рука, лежащая на ее бедре, или они вдвоем держались за руки, пока он переключал передачи. Иногда они даже просто касались друг друга мизинцами.
Генри мог бы пристегнуть Уэстона к машине, если бы тот поехал с ним.
Поездка в машине на вечеринку в честь Хэллоуина уже настроила нас на праздничный лад, и мы слушали на полной громкости один из многочисленных плейлистов Генри, на этот раз с песнями 2000-х годов.
Пока он сосредоточился на дорожном движении, мы с Арией громко выкрикивали слова песен, которые заполняли машину.
Басы в некоторых песнях были настолько интенсивными и громкими, что я чувствовала их в своей груди, и мне казалось, что мое сердце в любую секунду может упасть вниз по туловищу.
Заброшенная закусочная находилась далеко на окраине Истбурга, и чем ближе мы подъезжали к Sigma Devils, тем больше машин парковалось вплотную друг к другу на обочинах дороги слева и справа.
Место перед Sigma Devils было выложено галькой, где Генри застолбил последний парковочный отсек, а народ стоял, распределившись перед Sigma Devils.
На самом деле все перед закусочной были нарядно одеты, потому что, как сказала мне на днях Ария, печать можно получить, только если ты действительно нарядно одет.
Это была незабываемая ночь.
Все время что-то происходило.
В начале учебы в колледже нас с Арией пригласили на одну из первых вечеринок братства, а на следующий день пропал телевизор, а в ванной комнате для гостей поселился енот.
По сей день телевизор не найден, а енот прожил там еще несколько дней, пока не приехал охотник.
Правильно выбранное место, правильные люди и, конечно, правильная музыка многое изменили.
Снаружи Sigma Devils была украшена разноцветными нитями огней в маленьких лампочках, которые светились синим, зеленым, фиолетовым и оранжевым. Через окна можно было заглянуть в закусочную, где уже сидели несколько человек.
На колоннах от входа висели нити огней, мерцающие красным и синим, и паутина, внутри которой висели крошечные черные пластиковые паучки.
Мы протиснулись сквозь толпу людей, играющих в пивной теннис, курящих или танцующих под музыку перед старой закусочной.
Картер издал пронзительный звук, зажав пальцы между губами, и помахал нам рукой.
Впервые я увидела, во что одеты Картер и Чарльз, и по их виду было видно, что им это нравится.
Наслаждались тем, что на них смотрят девушки и почти раздевают.
Картер был одет ковбоем топлесс, а Чарльз — пожарным. Конечно, тоже топлесс, что же еще.
На Генри, по крайней мере, был оранжевый комбинезон, закатанный до пояса и завязанный узлом на рукавах, но на нем все еще была белая нижняя майка.
— На тебе слишком много всего.
Сказал Чарльз Генри, прежде чем поприветствовать нас, и Картер поставил печать на верхней части наших рук.
— Что за хрень? В кого он вырядился?
— В себя. — Ответил Генри на вопрос Чарльза, когда Уэстон припарковал свой джип на обочине дороги, прошел по галечной парковке, был остановлен и поприветствован несколькими студентами.
Уэстон в полной мере наслаждался тем, что некоторые взгляды, в основном девушек, были обращены на него или на его подтянутое, мускулистое тело.
Это только усиливало его эгоизм.
Он был одет в темно-синие брюки и без верхней одежды.
Чем ближе он подходил, тем лучше я видела, что он написал на своей груди черной ручкой.
На его груди большими буквами было написано MALE WHORE, и я не удержалась от ухмылки и поднесла руки ко рту, когда Ария в замешательстве посмотрела на меня сбоку.
— Значит, мужчина шлюха.
Поприветствовал Картер Уэстона рукопожатием, как и Генри с Чарльзом, и было слышно, как они шлепают друг друга по голым спинам.
— Луна любит меня так называть. Некоторые прозвища до сих пор не придуманы, а раньше она не могла оторваться от созерцания, когда я стоял перед ней в полотенце. Так что я сделал ей одолжение. — Объяснил он свой выбор костюма, пока Картер пил из своей чашки и не мог остановиться от кашля.
Мои глаза расширились от его рассуждений, все взгляды были устремлены на меня, и я почувствовала, как во мне поднимается жар.
Он действительно только что сказал это?
Я бы солгала, если бы сказала, что Уэстон не выглядел хорошо, стоя передо мной в ванной. Мокрые каштановые волосы были уложены на идеальный пробор по центру и, несмотря на то, что были мокрыми, имели больший объем, чем мои, когда они были сухими.
— Каких прозвищ не хватает, а? — Поддразнил меня Чарльз, с ухмылкой отпивая из своей кружки.
