перевел взгляд на каштановую макушку, чья хозяйка сейчас стыдливо прятала лицо у него на груди. А ведь минуту назад с чувством отдавалась поцелую.
— Быстро учишься, — насмешливо похвалил Вадерион. — Но мне пора.
И снова тонкие ручки уперлись в его грудь. Он послушно остановился, хотя она уже начинала его раздражать.
— Ты обещал позавтракать. Поцелуй ты уже получил, — Элиэн смотрела с укоризной, и Вадериону все больше хотелось ее придушить. От вечернего романтизма и ночных размышлений не осталось и следа.
Вадерион развернулся от двери и упал на стул.
— Пять минут, — рыкнул он, придвигая к себе ближайшую тарелку. Ей оставалось его еще с ложечки покормить.
Элиэн молча села рядом, продолжив резать свое яблоко. Где-то внутри кольнуло давно забыто чувство — чувство, когда о тебе кто-то заботится.
* * *
— Вадерион…
— Я занят! — рявкнул темный, и дверь кабинета закрылась. Там, снаружи Элиэн пожала плечами и обернулась к заваленному бумагами темному эльфу.
— Он один, — вновь клятвенно заверил ее Шэд.
— Ничего, — успокоила она его. — Занят так занят. Хочешь пирожков?
— Да, — едва не давясь слюной ответил дроу, пожирая глазами небольшое блюдо в руках светлой эльфийки. — Только если Император увидит, что я не работаю, он меня убьет.
— Не убьет, если я буду рядом.
Элиэн поставила на стол блюдо, место для которого каким-то чудом смог освободить секретарь, и они вдвоем начали предаваться чревоугодию. Облокотившись бедрами и столешницу, Элиэн расспрашивала Шэда о его жизни. Тот с охотой поведал о родителях, служивших у Императора, как он сам постепенно поднялся в иерархии серых работников канцелярий и приглянулся их величественному правителю.
— Тяжело? — с сочувствием поинтересовалась Элиэн, искоса посматривая на горы документов, которые Шэд перебирал с молниеносной скоростью, не забывая при этом жевать.
— Нормально, — скованно ответил тот и отправил в рот очередной маленький, дивно пахнущий пирожок с мясом. — Только есть хочется. Я ведь обязан весь день сидеть в приемной, пока Император работает.
— А он любит поработать.
— Он очень любит поработать, — с очередным вздохом ответил Шэд и тут же вздрогнул: дверь кабинета отворилась, и на пороге появился предмет их обсуждений. Багровые глаза прожгли взглядом всех присутствующих, в особенности — пустое блюдо из-под пирожков. Элиэн спокойно откусила кусок от последнего творения поваров замка и поинтересовалась:
— Что-то случилось?
— Едите? — Шэд на этом вопросе едва не залез с головой под стол, одна светлая оставалась невозмутима.
— Тоже хочешь?
— Нет.
— Ты сам отказался…
— Я сказал, нет! — рявкнул Вадерион исчезая в кабинете. Шэд вылез из-под стола и с некоторым благоговением посмотрел на Элиэн.
— Завтра еще зайду.
— Благодарю вас, ваше величество.
* * *
— Вадерион…
— Зашла!
Дверь осторожно прикрыли. В руках у Элиэн, как и вчера, было небольшое серебряное блюдо, укрытое белой тряпкой.
— Давай сюда.
Она послушно отдала ему еще горячие пирожки и уселась в гостевое кресло.
— Отдай потом Шэду, — мимоходом приказал он, откладывая часть «добычи».
— О, не переживай, я уже с ним поделилась.
— Замечательно. То есть я последний, кого ты обносишь?
— Я не удержалась, — повинилась Элиэн без капли раскаяния. — Мальчик такой голодной.
— Этот мальчик лет на пятьсот тебя старше. Сколько тебе? — Вадерион окинул ее придирчивым взглядом. Элиэн недовольно передернула плечами.
— Какая разница? Суть ведь в том, как кто себя ведет. Твой Шэд — сущий мальчишка.
— Он всегда таким был. Зато секретарь великолепный.
— Очень любит свою работу.
Вадерион с подозрением глянул на супругу: он начинал догадываться, откуда Элиэн в последнее время так хорошо знает его график. Когда он один в кабинете, когда в замке, когда освобождается вечером — похоже, его секретаря прикармливают уже давно. Верный Шэд продался с потрохами. Хоть плачь, хоть смейся — за тарелку с пирожками. Хотя, последние были вкусными, не поспоришь.
— Вадерион, скоро вы вступите в войне?
Он мгновенно перешел из расслабленного состояния в боевое.
— Интересно, когда исчезну из замка и из твоей жизни? — спросил он, пряча за насмешкой настороженность.
— А ты поведешь армию сам?
— Естественно.
Элиэн задумалась, и Вадерион не отказался бы узнать, какие мысли сейчас крутятся в ее каштановой головке.
— И долго тебя не будет?
— Твое желание избавиться от меня переходит все границы. Еще спроси, не планирую ли я где-нибудь умереть.
— Надеюсь, нет, — с чувством произнесла Элиэн.
— Надо же какая забота. С чего вдруг?
— Так если ты умрешь, то я тоже, — пожала плечами светлая, словно говорила само собой очевидные вещи. — А пока ты жив, я получая хоть какую-то защиту.
— То есть это единственная причина, по которой ты не желаешь мне смерти? — уточнил Вадерион, чувствуя нарастающее внутри раздражение.
— Да, — все также невозмутимо подтвердила Элиэн. — Давай сюда поднос.
— Ты в курсе, что для этого существуют слуги?
— Покажи мне хоть одного, который не побоится прийти к тебе.
— А ты, значит, храбрая?
Элиэн посмотрела на него своим коронным взглядом побитого котенка.
— Если ты не желаешь мне смерти только по корыстной причине, зачем вообще все это?
— Что «все»?
— Новые свечи, почищенные подсвечники, убранные в шкафах книги, горячий ужин вечером в покоях, теперь вот пирожки уже днем. К чему все это?
— А разве нельзя? — просто спросила она, немного склоняя свою головку.
Вадерион бросил на нее раздраженный взгляд и сделал то, что мог сделать Император, когда ему нечего ответить — промолчал. И Элиэн ушла, но стала периодически заходить. Она всегда появлялась тогда, когда Вадерион был один в кабинете, чем все больше укрепляла мужчину во мнении, что его секретаря купили обычной женской улыбкой и горячим пирожком. Хотя чаще Элиэн заявлялась все же вечером и сразу в его покои. Всегда — с ужином. Ее постоянные попытки его накормить достаточно сильно раздражали Вадериона: ему не нужна была нянька! Хотя есть, признаться, хотелось. К сожалению, у правителя огромной Империи практически никогда не было времени на такие глупости, как прием пищи. Однако Элиэн считала иначе. Это одновременно и злило Вадериона, и, чего вампира в темноте прятать, приятно грело. О нем никто со смерти отца не заботился, а тут в центре внимания целой женщины. Первой, наверное, которая не лезла к нему в постель, а пыталась накормить. Не всегда успешно, но Элиэн, похоже, не умела отступать. Как и он. В итоге их пререкательств они сошлись на плате — поцелуях. Вадериону нравилось смотреть, как эта холодная и неприступная светлая, робея, касается его губ. Правда, постепенно его стали одолевать сомнения, и ему стало казаться, что его просто-напросто используют.
— Вечером, в десять, я жду.
— У меня совещание.
— То есть быстро ты не согласишься.
— Что ты можешь
