к себе. Ничего не спрашивает. Спустя время к нам подходят люди в форме. Они что-то говорят, а я ничего не понимаю. У меня такое чувство, будто я выпала из реальности. Перед глазами так и стоит расплывающееся кровавое пятно на белоснежной рубашке. В голове куча вопросов. Как же так? Это ведь сон? Я скоро проснусь? Просто ночной кошмар?
— У нее шок! — рычит отец. — Подождите с расспросами. Не видите, в каком она состоянии?
Отец разговаривает с врачами. Слышу, что он уже с кем-то о чем-то договаривается, в суть не вникаю.
— Сможешь ответить на вопросы? — уточняет отец и осторожно гладит меня по голове, я киваю.
Даю показания на автопилоте, и от меня отстают. Сколько проходит времени, не знаю, но когда из операционной выходит врач. Папа сжимает мою руку.
— Ваш муж в очень тяжелом нестабильном состоянии. Мы сделали все возможное. Дальше уже всё от его организма зависит. Езжайте домой. В реанимацию мы вас не пустим. Если будут новости, я вам позвоню. И с кем я могу переговорить по поводу проведенной операции?
— Все, что потребуется Орлову говорите мне. У дочери сейчас шок, — заявляет папа. — Я куплю все необходимые лекарства и привезу.
— Хорошо, — кивает врач. — Зайдите ко мне на пару минут.
Папа оставляет меня одну и уходит в кабинет, а когда возвращается, помогает мне подняться.
— Надо сообщить Ярославу. Это его брат, — выдыхаю я. — У Артёма других родных нет.
— У тебя есть его номер? — уточняет отец, а я киваю. — Дай мне, я сам с ним поговорю.
Я смотрю на отца с благодарностью, отправляю ему номер Макарова. Отец отводит меня в свою машину, где за рулем сидит Константин. Я не могу сделать полноценный вдох. Руки трясутся. В груди все огнем горит. Папа общается по телефону с Ярославом. Потом садится рядом со мной и обнимает.
— Куда едем, босс? — уточняет Костя.
— Ко мне домой.
Не помню, как мы добираемся до квартиры отца. Папа заставляет меня лечь на кровать. Садится рядом и гладит меня по голове.
— Ты ни в чем не виновата! Поняла? — строго смотрит на меня.
— Ты умеешь читать мысли? — удивленно смотрю на него.
— Не трудно догадаться, о чем ты сейчас думаешь. Тебе надо поспать. Подумай о ребенке. Врачи сделали все, что смогли. Теперь жизнь Артёма в его руках. Этого Пашку найдут и накажут.
— Как можно взять и воткнуть нож в другого человека? — ошарашено смотрю на папу. — Как?
— Не думай об этом. Еще раз говорю, тут нет твоей вины.
— Мне страшно… А если он не выживет? Пап… Я не хочу, чтобы он умер.
Отец тяжело вздыхает и целует меня в макушку.
— Алиса, я хорошо общаюсь с главврачом этой больницы. Он обещал держать меня в курсе, и лечащий врач Артёма тоже будет со мной на связи. Я обо всем договорился. Поэтому не думай о плохом. Тебе нельзя нервничать.
Не замечаю, как проваливаюсь в тревожный сон. Просыпаюсь уже утром. Пахнет кофе и сырниками. На кухне раздаются голоса. Я сползаю с кровати и первым делом иду на кухню. Мне хочется узнать, есть ли новости. Захожу на кухню. За плитой стоит домработница отца. А за столом сидит отец, Маша и Ярослав. Мужчины пьют кофе, Маша сок. Часы, висящие на стене, показывают восемь утра.
Маша поднимается со стула, подходит ко мне и крепко обнимает.
— Я пригласил Макаровых к нам, — говорит отец.
Я смотрю на Ярика, и у меня слезы собираются в глазах. Макаров хмурится, поднимается со своего места, подходит ко мне и осторожно обнимает.
— Алиса, все будет хорошо. Ты не виновата, — выдыхает он и целует меня в висок. — Мы с Машей любим тебя, как и раньше. И нам все равно, что вы с Тёмой уже не вместе. Ты нам, как сестра.
— Спасибо, — шепчу в ответ.
Я боялась, что Ярослав будет считать меня виновной в том, что случилось. Гора падает с плеч, когда понимаю, что отношение Маши и Ярика ко мне не изменилось.
— Маша, присмотри за Алисой, а нам с Ярославом нужно уехать по делам, — говорит отец.
— Виктор, не волнуйтесь, я ее одну не брошу, — отвечает Маша.
— Новости из больницы были? — смотрю на родных с надеждой.
— Все так же в тяжелом состоянии, — отвечает мне отец.
Папа и Ярослав уходя, а мы с Машей остаемся на кухне. Домработница ставит перед нами сырники со сметаной. У меня нет аппетита, у Маши тоже. Мы с ней выпили по стакану вишневого сока. Я иду в душ, чтобы привести себя в порядок. Когда выхожу, Макарова поворачивает ко мне ноутбук.
— Предлагаю посмотреть различные варианты для детских комнат, чтобы как-то убить время и не думать о плохом, — говорит она.
— Хорошо, — киваю, беру со столика расческу и пытаюсь расчесать мокрые волосы.
Все мои мысли занимает Артём. Я всей душой хочу, чтобы он выжил. Да, он предал меня, но смерти я ему никогда не желала. Он для меня не чужой человек. Если бы я не позвала его в кафе, ничего бы этого не случилось. Осознаю, что моей вины нет, так сложились обстоятельства, но на душе от этого не легче.
Время тянется медленно. Отсутствие новостей напрягает. Папа и Ярослав еще не вернулись.
Ближе к вечеру мой телефон оповещает о входящем звонке. Вижу номер мамы.
— Привет, мам, — говорю без эмоций.
— Ты… Какая же ты гадюка! — рявкает на меня мать. — Из-за тебя Павлика милиция увезла. Ну, ты и дрянь! Тамара рыдает полдня, я не знаю, как успокоить подругу. Мне стыдно, очень стыдно, что у меня такая дочь!
— Паша нож воткнул в человека. Он нарушил закон. Из-за него Артём в реанимации в тяжелом состоянии.
— Твоему бандиту место на кладбище, — шипит мать, а у меня сердце сжимается от ее слов. — Это ты виновата. Вырядилась как доступная шлюха, поэтому из-за тебя мужики и подрались. Этот твой бандит все лицо разбил Павлику. Он когда на дачу к нам приехал весь в крови и отекший, мы с Томой чуть в обморок не упали. Паша защищался!
— Он подскочил к нам со спины и нанес удар ножом, когда мы этого не ожидали. Во дворе было много свидетелей. Все видели, что Паша напал на Артёма. Никакая это не самозащита! И Паша меня ударил по лицу. У меня теперь синяк на щеке.
— Тебе лишь бы хороших людей оклеветать! Тома и Павлик святые и добрые люди, они слова плохого никому не сказали. Павлуша мухи не обидит. А из-за
