Ему было хорошо. Очень, очень хорошо. Он вздохнул и глубоко вошел в нее, услышал, как она тихонько ахнула, когда он немного отодвинулся, а затем снова вошел в нее. Она подстраивалась под его ритм, поднимая бедра навстречу каждому решительному движению, в то же время прижимаясь к его плечам и запрокидывая голову назад, давая ему возможность целовать ее. Он жадно впивался в ее губы, чувствуя вкус ее сладкого дыхания, наслаждаясь нежным цветочным ароматом ее духов до тех пор, пока он не мог различить, где кончается он и начинается она. Они двигались вместе как одно целое, их тела были в полном согласии в вечном танце, который становился более страстным.
Долго это не могло продолжаться. Все было слишком интенсивно, и он знал, что теряет контроль. Стиснув зубы, он ускорил движения, каждый новый толчок был быстрее и мощнее предыдущего, подталкивая их обоих к наивысшей точке наслаждения. Она прижалась к нему и, всхлипнув, произнесла его имя, содрогаясь от силы своего оргазма. И только после этого Андреас позволил себе потерять контроль над собой. Он прижался лицом к ее шее и застонал, когда волна за волной удовольствия захлестнули его.
Затем он скатился с нее и лег на спину, потрясенный тем, как сильно ему не хотелось от нее отрываться. В его голове зазвучал тревожный сигнал. Это всего лишь секс, напомнил он себе. Потрясающий секс, это правда, но для него он ничего не значил. Этого никогда не случалось и не случится. Понимала ли это Айла?
Он задавался вопросом, прижмется ли она к нему, и не придется ли ему тактично выпутываться из опасных эмоций, возникающих сразу после занятий любовью, – ее, а не его. Ему не нравились все эти объятия. Но когда он повернул голову в ее сторону, то обнаружил, что она перебралась на свою сторону матраса и уснула.
Конечно, он испытал облегчение. Хорошо, что она не из навязчивых, требовательных женщин, сказал он себе. Но мысль о том, что ее не тронула их бурная страсть, которая взорвала его разум, нервировала его. Выругавшись себе под нос, он перекатился на бок, борясь с осознанием того, что она так близко и в то же время в миллионе миль от него. Бледный проблеск зари пробился в щели жалюзи прежде, чем он наконец заснул.
Проснувшись, Айла с наслаждением потянулась. Ее тело болело в самых неожиданных местах, но ощущения не были неприятными. Она открыла глаза и посмотрела на часы. Восемь тридцать! Лукас обычно просыпался около семи утра, и она кормила его. Но паника улеглась, когда она вспомнила, что прошлым вечером ребенок остался с Тулой, чтобы они с Андреасом могли провести некоторое время вместе.
Она повернула голову на подушке и посмотрела в его ярко‑голубые глаза. Ее рука скользнула к горлу, и она провела пальцем по кулону с топазом, его подарку ей на день рождения. Он подарил его потому, что камень был цвета глаз их маленького сына. Это был такой продуманный жест, но она не должна придавать слишком большое значение подарку или нежности Андреаса, с которой он занимался с ней любовью, сказала она себе.
– Сегодня утром ты такая серьезная. Не потому ли, что жалеешь, что провела со мной ночь?
А он? Айла задумалась. По лицу Андреаса нельзя было ничего прочитать. По старой привычке она чуть не сказала, что это была ошибка. Если она успеет отвергнуть его первой, ей будет не так плохо, если он скажет, что уже жалеет, что занимался с ней любовью. Но она была не единственной, кого вчера захлестнула страсть, и стон Андреаса, когда он испытал оргазм, прозвучал так, словно бы шел из его души.
– Я не жалею ни о чем, что случилось прошлой ночью, – искренне сказала она. Ей было интересно: ей показалось или в его глазах и правда промелькнуло облегчение? Он улыбнулся, и ее сердце замерло.
– Хорошо. – Он поцеловал ее в губы, медленно и нежно. И в этом поцелуе было обещание большего. – Прошлая ночь была невероятной. Ты – невероятная.
Он наклонился над ней и взял ее за подбородок, чтобы она не могла отвести от него взгляда.
– Почему ты занялась со мной сексом?
Неужели он беспокоится, что она влюбилась в него? Эта мысль пронзила сердце Айлы словно пуля. Еще тогда, когда она была экономкой в Лондоне и Андреас навещал Стелиоса, она чувствовала с ним необъяснимую связь. Она думала, что любовь с первого взгляда бывает только в романтических фильмах и романах. Она не может быть влюблена в Андреаса, в отчаянии твердила она себе. Ее сердце сжалось, когда ей пришлось признаться себе самой в том, что она пыталась отрицать. Но Андреас не любил ее. Он желал ее и хотел, чтобы они вместе воспитывали сына.
Она вглядывалась в его лицо, ища намек на мягкость, которая могла бы означать, что он испытывает к ней что‑то, кроме желания, но ничего не находила.
– Я решила, что ты прав, – беспечно произнесла она, хотя ей стоило больших усилий сдержать свои эмоции. Брови Андреаса приподнялись в молчаливом вопросе, и она объяснила: – Мы сексуально совместимы, и нет смысла отрицать, что ты меня возбуждаешь.
Он прищурился.
– И это единственная причина?
– А какая еще причина может быть? – ответила она. – Мы оба хотим быть полноценными родителями Лукаса, и нам хорошо друг с другом в постели. Разумным решением будет стать парой.
Что‑то промелькнуло на его лице, чему она не смогла бы дать определения. И хотя он одарил ее одной из своих очаровательных улыбок, в его взгляде была холодность и настороженность.
– Хорошо, что ты так благоразумна, – сухо сказал Андреас.
Он наклонил голову так, что их губы почти соприкоснулись, но Айла удержала его, прижав ладони к его груди. Она боялась заниматься с ним любовью сейчас, когда ее эмоции были обнажены, боялась того, что могло бы открыться, когда они были настолько близки физически.
Тепло его тела растопило ее сопротивление, и со вздохом она обвила руками его шею и поцеловала его. Она сказала себе, что ей показалось, что в его поцелуе чувствуется нежность. Сначала его поцелуй был мягким, затем он стал более настойчивым, требовательным, вынуждающим ее ответить. А не ответить ему она просто не могла. Как всегда, страсть охватила их, и поцелуй полностью захватил ее. Он провел губами по ее шее и ключице, а она запустила пальцы в темный шелк его волос и, дрожа, выгнулась всем телом навстречу ему в немой мольбе.
Андреас пробормотал что‑то по‑гречески, встал перед ней на колени, стал ласкать ее грудь и соски до тех пор, пока они не затвердели.
– Прикоснись ко мне, – сказал он, и она была счастлива выполнить такую просьбу.
Она гладила его грудь. Но затем он отвел ее руки и держал их одной рукой у нее над головой, а сам стал целовать ее тело, спускаясь все ниже. Он развел в стороны ее ноги, прижался к ней губами и довел ее до грани безумия своим изобретательным языком.
К тому времени, как он вошел в нее, Айла все еще пыталась отдышаться после двух сокрушительных оргазмов, до которых он довел ее своим языком. Ей нравилось чувствовать его внутри себя, нравилось, как он наполнял ее. Сейчас, когда он вновь подводил ее к моменту наивысшего наслаждения, она приподнимала бедра ему навстречу.
