это ей не стоило.
Конечно, глупо полагать, что Альма спрятала Сару на этом же острове, и нужно плыть. Но когда мы оказываемся на берегу, там стоит Зен, и он готов отвезти нас, куда угодно. Волкам не очень нравится пользоваться человеческой техникой. Я бы сказала, они к ней относятся нервно и с подозрением. Но они не отказываются. Нам нужны силы. Нужны силы, чтобы справится с Альмой.
Рамон указывает путь, след, который тонкой ниточкой тянется вдоль архипелага. Пока не упирается в один из островов. Этот остров примечателен особенно высокими обрывами скал и темными провалами пещер. Именно туда и приводит наша звериная часть.
В тайное убежище Альмы.
ГЛАВА 10
За нами следуют другие вервольфы, те, что были у пирамид. Я не знаю, почему они нам помогают, да и не интересует это мою волчицу. Она сосредоточена на своем волчонке, только о нем и думает. А я могу только отмечать длинные тоннели, по которым мы устремляемся, удаляясь от берега. Быстро бежим по скользким камням до металлической заслонки, плотных дверей, похожих на те, что в современных лифтах.
Бункер.
Эта преграда заставляет волчицу нервничать, топтаться на месте. Потому что она готова перегрызть глотку за свое дитя, но двери, надежней тех, что у сейфов, ей не пройти. Мне в облике человека, в общем-то, тоже. Потому что у меня нет доступа к бункеру Альмы.
Ни у кого нет.
Я в панике оглядываюсь на Рамона, а он внезапно перекидывается. Тело волка уменьшается в размерах, превращая его в мужчину. Но не отменяет его силы и угрожающей ауры.
– Альма! – зовет он, подходя к темному экрану на панели рядом с входом в бункер. – Я знаю, что ты меня слышишь. Что ты знаешь, что я здесь. Как я знаю, что ты там, за этой дверью.
Минуту ничего не происходит, и мне кажется, что она не ответит. Притворится, что никого нет дома. Моя волчица в волнении едва не начинает рыть лапами землю. Как вдруг экран оживает, вспыхивает голубоватым свечением, и я подаюсь вперед. Изображение черно-белое, а качество не самое лучшее, но это точно Альма, и она прижимает к себе небольшой сверток.
Сара!
Мое сердце пропускает удар, в который раз за этот бесконечный вечер. Мой взгляд прикипает к экрану, а злость течет по венам, когда малышка начинает хныкать. Звериная, яростная. Волчица хочет разорвать горло этой женщине только за то, что ее волчонок плачет. А Сара плачет, хнычет на руках у Альмы, которая в свою очередь пытается ее успокоить:
– Тише-тише, крошка. Мамочка с тобой.
Мамочка?! Сомнительное заявление, и я не сдерживаю угрожающего рычания, клацнув зубами. В этом мы с волчицей солидарны.
– Здравствуй, Рамон, – наконец-то обращается она в камеру. – Не ожидала, что ты так быстро найдешь меня.
– Думаю, ты вообще рассчитывала, что тебя никто не найдет.
– Я не настолько наивна, чтобы поверить, что ты бросишь поиски дочери. Но верила, что у меня есть несколько лет. Пока Афина подрастет.
– Ее зовут Сара. – Голосом Рамона можно кости ломать, столько в нем мощных чувств.
– Мне без разницы, как ее назвал ты, дорогой. Теперь она моя дочь, и я придумала ей более подходящее имя.
Альма укачивает мою дочь, и она перестает плакать. Моему материнскому сердцу это и радостно, и одновременно мне хочется проломить эти слои бетона и металла, чтобы наконец добраться до нее. Я даже не знаю: это больше мое желание или Рамона?
– Открой дверь, – приказывает он опасно-спокойно.
– Я не настолько наивна, чтобы это сделать, Рамон.
– Открой, и я тебя не трону.
Она качает головой:
– Но заберешь Афину.
– Конечно. Я заберу Сару, потому что она моя дочь.
Альма прижимает мою дочь к груди, и Сара снова захлебывается в плаче. Это разрывает нам с волчицей сердце. Я утробно рычу, и Альма переводит взгляд на меня.
– Венера? – Ее удивление быстро сменяется радостью, что лично для меня тот еще показатель ее психического состояния. – Это же Венера!
Чего ты радуешься, тварь?
– Не думала, Рамон, что ты привезешь с собой свою пару. Очень недальновидно с твоей стороны. Вдруг с ней что-то случится? Что-то непоправимое.
Я смотрю на Альму, и понимаю, что весь ее уверенный вид – бравада. Потому что мы ее нашли. Прижали к стенке. Загнали в угол. Но Рамон, кажется, не настолько беспечен, потому что закрывает меня собой.
– Открой дверь, – повторяет он приказ. – Ты не сможешь сидеть там вечность, Альма. Тебе нужно пополнять запасы еды и воды, а вот мы можем и подождать.
– Ждите, сколько вздумается, – отвечает она и выключается.
Я бросаюсь на дверь, но Рамон меня удерживает: просто перехватывает меня, как собаку какую-то. Я клацаю зубами возле его лица, за что получаю угрожающее рычание и взгляд, которым меня будто пришпиливает к камням. Волчица не пойдет против своего волка и спорить с ним не станет. А я стану, поэтому перекидываюсь в два счета. Почему в два, а не в один? Потому что это оказывается не так легко, как обычно. У меня перед глазами темнеет, это я рядом с Ману была смелой, в эйфории, а вот обратное превращение заставляет меня вспомнить последний раз, когда я снова становилась человеком.
После родов. Когда хотела увидеть малышку.
Но это мгновенное помешательство, оно не имеет значения. Все, о чем я могу думать, о ком могу думать – это Сара. Сара на руках у бессердечной твари, которая хотела и меня убить, и Рамона. Последнему, кстати, не по душе мои трансформации туда-сюда.
– Тебе лучше оставаться волчицей, Венера.
Нашелся советчик!
– Надо что-то сделать, – говорю. – Вдруг у Альмы там запасной ход. Пока мы тут, она сбежит.
– Если бы могла, она бы не стала с нами разговаривать, – обнимает меня Рамон, снова прикрывая меня ото всех. – Но на всякий случай я попросил Хантера оцепить весь остров. Она не пройдет.
Он кивает темно-шоколадному волку, и тот убегает в сторону выхода.
– Что если она навредит Саре? Использует ее ради шантажа…
Рамон кладет ладони на мои плечи и ощутимо встряхивает меня:
– Nena, дыши. Дыши глубже. Она считает нашу дочь своей, поэтому не навредит ей. Ты же видела. Она сумасшедшая, но защищает Сару.
Подчиняясь его словам, которые медленно проникают в мое сознание, я делаю глубокий вдох и такой же длинный выдох. Мне на минуточку становится легче. Хотя я продолжаю дрожать и даже не возражаю против объятий истинного. Не сейчас точно.
– Что… Что мы будем делать? – интересуюсь сбивчиво. –
