с генералом Саважем, отцом Жанно, как музыка сменилась, и зазвучал вальс, и они полетели по паркету – отец Жанно танцевал так же хорошо, как сын, то есть наоборот, наверное.
Они так славно кружились, что Финнея не заметила критического момента. Вообще намочить платье нужно было ещё перед началом танца, но она не успела, Медведь подхватил её и поставил в колонну. А теперь…
Ей стало совсем нечем дышать, а в глазах потемнело.
Когда Финнея пришла в себя, то оказалось, что она лежит на диванчике у стенки бального зала, рядом госпожа декан целителей – держит её за руки и, видимо, спасает, из-за её плеча виднеется голова Медведя – и там такое беспокойство за неё, что и у родных-то не всегда бывает.
- Очнулась, - спокойно говорит госпожа декан. – Финнея, что с вами случилось?
- Мне… мне нужно домой, - тихо шепчет Финнея, громче не выходит. – И… снять платье, оно пересохло, - добавляет совсем тихо, чтобы услышала только профессор де ла Мотт.
Она, наверное, и не с таким встречалась, её не испугаешь.
- Ох, - качает та головой. – Сейчас организуем.
Госпожа профессор поднимает голову и находит своего супруга, подзывает. Тут же профессора Саважи, оба, и господин генерал, и госпожа Монтенеро, и Анна де Котель, и Жанно, и Николя, и Клодетт, и кто-то ещё.
- Как наша госпожа Финнея? – интересуется протолкнувшийся к ним господин ректор.
- Пришла в себя, но её нужно немедленно доставить домой.
- Это дело несложное. Но она же не дойдёт сама, её нужно доставить туда.
- Да, господин профессор, конечно! – говорит Медведь.
И дальше она еле слышно прощается с хозяевами, а потом Медведь подхватывает её на руки и утаскивает в портал, который – о чудо! – открыли прямо в её комнату в Зверинце.
- Чего делать, говори, - Медведь завис посреди комнаты, всё ещё держа её на руках.
- В ванную меня, пожалуйста, под душ, - пролепетала она.
- Прямо в платье, что ли? – не понимает он.
- Прямо в платье.
Уф, до него дошло, ура. Утащил её в ванную, поставил под душ, прислонил к стене и пустил воду.
Вода оказалась слишком горячей, Финнея сама открыла глаза и отрегулировала температуру. Хоть ей уже и видеть не хотелось это платье, но она подумала, что вдруг придёт в себя, выспится, и когда-нибудь снова захочет его надеть? Поэтому нужно снимать аккуратно. Осторожно размачивать и отлеплять от себя.
Медведь стоял рядом и таращился на всё это едва ли не с открытым ртом. Не видел никогда, да? Смотри, больше ни у кого и не увидишь.
- Что это было-то? – спросил он потом, когда платье лежало в сундучке, украшения – на столе в шкатулке, Медведь тоже постоял под душем, и они забрались в её постель под одеяло и там обнялись, просто обнялись.
- Понимаешь, это платье сложно носить не в воде. Оно высыхает и начинает давить, мешать дышать и натирать кожу, это больно и очень неудобно. Мне сказали – двенадцать часов, но на самом деле вышло меньше. Просто, наверное, никто не носит такие платья на суше так долго, вот и не знают. Оно… оно не из обычной ткани, оно из водорослей.
Глаза так и раскрылись на максимум.
- Из водорослей? – не поверил он. – Тьфу, холера. А выглядело, как настоящее. И чего ты молчала? Сказала бы, что ли!
- Не хотела уходить, - вздохнула Финнея, и добавила: - А ещё не хотела грузить тебя своими проблемами. Проблемами рыбы. Ну что бы ты сделал?
- Да пошёл бы к тому же профессору де ла Мотту, и попросил открыть портал, сказал бы, что тебя нужно спасать. Мы бы пошли сюда, и ты бы нашла другое платье, у тебя ж есть, правда? Нормальное, из ткани. И вернулись бы на такси, да и всё. И никакой вот этой всей херни. И ты цела, и всё хорошо.
Финнея вздохнула – она бы не додумалась.
- Я не подумала, - надо честно сказать, да? – Я, бывает, туплю.
- Да ладно, не парься. Мы уже тут. Если бы мне одежда дышать не давала, я б тоже тупил. Я надеюсь, ничего страшного не случилось.
- Только, наверное, нужно дать кому-нибудь знать, что всё в порядке? – спросила она.
- Точно, тут ты права, сейчас, - он выбрался из-под одеяла, нашёл зеркало, вызвал Жанно Саважа и сказал, что Финнея в порядке, и попросил передать всем остальным, и нашим, и его старшим родственникам, и де ла Моттам.
А потом он снова обнял её, и это было восхитительно – тепло и уютно. Она погладила его щёку – тихонечко.
- Спасибо, - сказала тихо.
- Да спи уже, рыба, - усмехнулся он так же тихо.
И поцеловал её, где дотянулся. За ухом.
* * *
Ну что она, думает – он совсем дурак? Не помог бы ей? Да ладно, даже если бы у него от неё мурашки по всем местам не бежали, боевиков первым делом учат отслеживать, где нужна помощь, и реагировать немедленно. И у него с реакцией вроде всё нормально. И с ней… в итоге тоже всё нормально, и можно, наконец, выдохнуть и спать.
Часть вторая. Противоположности притягиваются 1. Совсем другая жизнь
Каникулы пролетели, как в каком-то угаре. Медведь потом и сказать-то не мог, сколько было дней, и что они в те дни делали. Праздновали Новый год – у Анны де Котель и Шеню, в доме их родителей. Ходили гулять по городу, катались на коньках на площади у Королевского музея, грелись в кафешках, ездили в аквапарк и бесились там. И каждый день заканчивался одинаково – в комнате на третьем этаже Зверинца, в постели Финнеи. И что они там творили… да что только не творили, Медведь и не думал, что так вообще можно. А оказалось – вполне.
Дома он, конечно, появлялся, но – ненадолго, главным образом переодеться. Ещё показаться, заверить, что с ним всё в порядке. А с ним не просто в порядке, с ним так круто, как раньше никогда не было.
Вообще на фотках рыбу было не отличить от любой другой обычной девчонки с курса. Её кузины со старших курсов и то выделяются – у одной волосы меняют цвет на солнце и в
