class="p1">Как и обещал, Оскар отвозит меня домой. Когда мы останавливаемся на парковке, часы показывают почти 10. Я медлю в нерешительности. Что ждет меня дальше? Оскар видит мое смятение и подбадривающе сжимает мою руку.
— Мия, просто расслабься. Позволь себе хоть иногда быть слабой. Ты ведь не одна. А пытаешься все вытянуть в одиночку. Если ты действительно задумываешься о возможном будущем с этим парнем, то строить его нужно вместе.
— Я понимаю… вот только как это сделать…
Оскар тяжело вздыхает. Он, несомненно, знает, о чем говорит. Интересно, что же все-таки у него произошло… Может стоит спросить у Инесс? Она ведь наверняка в курсе всего.
— Поменьше драматизма. И все станет проще простого, — говорит Оскар.
Еще раз благодарю его и выхожу из машины. Нервно ежусь. В пижаме на улице совсем не комфортно. От холода не спасает даже пальто.
Я торопливо поднимаюсь наверх, в свою квартиру. Боже, дай мне сил. Толкаю дверь вперед. Она не заперта. Я делаю робкий шаг в темноту. Меня встречает звенящая тишина. Интересно, куда подевались мама и Дэймон? Я включаю свет и резко вздрагиваю от неожиданности. На диване сидит Дэймон. Он, не отрываясь, смотрит на меня. На его лице холодная непроницаемая маска. Я не могу даже предположить, о чем он думает. Мысленно готовлюсь к тому, чтобы отразить любое нападение в свою сторону, но вместо этого замечаю, как плечи Дэймона расслабленно опускаются. Он выдыхает с облегчением.
Я молча наблюдаю за ним, а он за мной. Это порядком раздражает.
— Где ты была? — вдруг спрашивает Дэймон совсем тихо.
Не понимаю почему, но в этот момент, все, о чем говорил Оскар, вылетает из головы. Я не могу расслабиться. Во мне закипает злость. Она увеличивается с каждой секундой. Мне кажется, будто Дэймон изображает из себя жертву. Это мне следует сейчас сидеть с таким выражением лица! Это я узнала о том, что никогда не смогу иметь ребенка. Так какого черта!
— Где ты была? — повторяет Дэймон и встает с места.
Вскидываю подбородок и прохожу мимо него к барной стойке, игнорируя его взгляд мне вслед.
— Я размышляла. Думала, что делать со всем этим.
— Мия, ты заставила меня волноваться. Я не знал где ты… снова!
— Неведение убивает, не так ли?
Наливаю себе воды и делаю глоток. Слышу, что Дэймон подходит сзади. Чувствую его теплые пальцы у себя на руке. Отдергиваю ее.
— Не наказывай меня за то, в чем я не виноват, — едва слышно говорит он, — я и так никогда не смогу замолить свои грехи перед тобой. Я не знал, что тебе не сказали.
Я чувствую, как по телу проходит дрожь. Мне становится невыносимо от его подавленного тона. Я вижу, что он говорит искренне. Оборачиваюсь к нему и складываю руки на груди. Я должна быть сильной. Я должна выстоять в этой схватке.
— Но ты ведь мог это сделать, когда видел, что я пью таблетки! Неужели ты решил, что так будет лучше?
Дэймон опускает взгляд в пол.
— Я растерялся… Я не знал, как завести об этом разговор. В какой-то момент я думал, что стоит поговорить с тобой, но потом… когда ты сказала, что хотела бы ребенка… я не смог, Мия. Прости!
Я отворачиваюсь.
— Где мама? — перевожу тему. Если его сожаление я вижу, то ее раскаяния не наблюдаю, как и ее саму. Хотя она виновата не меньше, чем он. Она молчала куда дольше Дэймона, имея возможность рассказать все давным-давно.
Дэймон хмурится.
— Уехала в отель. Она решила, что так будет лучше.
— Кто бы сомневался! — не сдерживаю иронический смешок.
— Мия, ей тоже нелегко…
— Нелегко?! — я не сдерживаюсь и кричу, — нелегко, Дэймон? Она никогда не думала ни о ком, кроме себя!
— Она не отходила от тебя, пока ты была в коме! Она боялась за тебя!
— Она боялась, что может остаться одна! Ее всегда волнует только ее жизнь! Она была в отчаянье! Я нужна была ей только для того, чтобы справиться с собственной трагедией! Для этого она устроила ее и для меня! Поэтому она и молчала! Не потому, что ее заботило мое душевное равновесие! Ее проблемы всегда должны быть выше всех остальных! Драматичнее и глобальнее! Остальное — неважно, и не заслуживает внимания!
— Ты не можешь знать наверняка!
Дэймон смотрит на меня немигающим взглядом. В его черных глазах отчетливо читается отчаяние.
— Поверь, я знаю! А если нет, то, где же она сейчас? Почему даже попытки не принимает, чтобы объясниться со мной?! Потому что ей все равно! И вся эта показная игра в этот вечер — просто блеф! Она ехала сюда с четким планом, она думала, что я помогу ей устроить ее новую жизнь. Но ты спутал ей карты. Твое появление означает, что у меня появились собственные планы, и я вряд ли захочу заниматься ее задумками. Вот что ее взбесило! Не думай, что она озабочена моим благополучием! В любом ее поступке можно проследить корысть!
Я обессиленно опускаюсь на барный табурет. Чувствую дикую усталость. Вся эта история меня изрядно вымотала.
Дэймон терпеливо ждет, пока я заговорю дальше. Но у меня больше не остается никакого желания обсуждать мою мать. С ней все и так понятно. А вот что делать с нами, с молчанием Дэймона? Это открытый вопрос.
Поднимаю на него взгляд.
— Ты не должен был молчать, Дэймон, — тихо говорю я.
— Я знаю, — он отвечает так же тихо.
— Это в первую очередь касается меня, и ты должен был поступить правильно, это было бы честно по отношению ко мне.
— Мия, я…
— Подожди! — я не даю ему перебить себя. Мне необходимо сказать все, пока я чувствую, что мне хватает на это духа.
— Честно, у меня не укладывается в голове, что я не смогу забеременеть… и, наверное, скоро я пойму, как относиться к этой реальности, как принять ее. Если бороться не имеет смысла, остается только смириться с этим фактом. Эта моя личная боль. И кроме меня самой никто с ней не справится.
Я чувствую предательские слезы. В моей голове этот разговор казался проще.
— Однако это и про нас тоже, Дэймон. Это и тебя касается… как бы я не злилась на мать, она права в одном. Я не смогу тебе больше ничего дать. Я пустой сосуд!
Дэймон, наконец, понимает, куда я клоню. Он подходит, и опускается на колени передо мной, заглядывает в глаза. Я не вижу его лица, все расплывается в пелене слез.
— Я не хочу больше
