– Не надо! – ответила я и с удивлением поняла, что смеюсь. – Я обойдусь и без замка. Просто… мне там очень понравилось.
– А почему именно этот предмет изучала?
– Историю искусства? Ну… там для этого самое подходящее место. И потом, мне всегда нравилось ходить в художественные музеи.
– Сама не рисуешь?
– Немного.
– Нарисуешь мой портрет?
– Может… когда-нибудь…
Не говорить ведь ему, что я его уже нарисовала.
В вип-зале я оказалась впервые. И даже не ожидала, что весь он – маленький, уютный, с мягкими креслами и столиками – забронирован только для нас. Даже неловко, представляю, сколько это стоит.
Это должно было быть свидание с будущим супругом, а вместо этого я сидела там с его младшим братом. Свет в зале погас, начался фильм. Я очень старалась заинтересоваться историей героев, но не получалось, все мысли были не о том.
Скоро я убедилась, что мужчины и мелодрамы, увы, несовместимы. Потому что Дамир уснул. Причём, судя по всему, довольно крепко. Был бы это какой-нибудь шпионский боевик, наверное, не придремал бы, поглощённый сюжетом. Или дело не в жанре, а во мне?..
Я не должна была этого делать. До сих пор не знаю, что меня подтолкнуло. И стыдно тоже до сих пор, хотя он ничего не заметил. Ведь, если бы проснулся и заметил, то сказал бы? Наверняка да.
Сначала я просто смотрела на него, практически забыв про фильм. Жадно скользила взглядом по правильным чертам лица, сомкнутым векам, густым ресницам и ниже… А затем, не выдержав, приблизилась и коснулась его губ своими. Совсем чуть-чуть, слегка. Взрослые люди так не целуются.
Его губы оказались совсем не такими, как у Арслана, и чувства вызывали тоже совершенно другие. Хотелось задержаться, ещё хотя бы несколько мгновений ощущать их. А ещё хотелось большего, и это напугало меня сильнее всего.
Дамир проснулся, когда по экрану уже бежали титры. Потянулся довольно и спросил, не надо ли меня куда-нибудь свозить. Я ответила, что нет, поеду домой, и он отвёз меня обратно. Всю дорогу я смущённо сопела и едва не выдала себя. К счастью, мой спутник всё же ни о чём не догадался и, попрощавшись со мной у подъезда, уехал.
А я зашагала домой, говоря себе, что это ни в коем случае не должно повториться.
***
Арслан уже едет к нам. Хожу по комнатам, не могу найти себе места. Останавливаюсь у зеркала, на секунду задумываюсь, не подкраситься ли, слишком уж бледный у меня вид, но отгоняю эту мысль. Перед кем мне показывать свою внешность с лучшей стороны? Времена, когда я хотела быть красивой для этого мужчины, давно остались позади. Пусть теперь видит меня такой, какая я есть. Усталой, замотанной, уже не столь юной, как в нашу первую встречу.
Господи, до чего же я тогда была наивной и глупой! Верила в то, что любовь может преодолеть все преграды, поставить рядом наследника преуспевающего холдинга и его личную помощницу, которой приходилось заклеивать лаком прорехи на колготках! Такое бывает только в кино, в жизни всё далеко не так радужно.
Тишину нарушает звонок в дверь, и я тороплюсь открыть, пока звук не разбудил Гошку. Ему надо больше отдыхать. После вчерашнего особенно.
Арслан Булатов стоит на пороге и смотрит так, что я сразу понимаю, что он сейчас скажет. И внутренне сжимаюсь от этой мысли. Почему всё так сложно?..
– Я хочу признать сына официально, – говорит Булатов, подтверждая мои опасения.
– Ты не заберёшь его, – отвечаю я. – Не посмеешь… Ты столько времени не хотел знать, не хотел верить…
Невысказанные слова комом встают в горле и душат меня. Слова, которые накопились за всё то время, что я была вынуждена выживать без всякой поддержки. От горькой обиды и ещё горче – любви, которая была такой огромной и безграничной, а затем вдруг разом стала ненужной этому мужчине. Как и я сама. Как и наш сын.
Арслан входит в квартиру, которая сразу же начинает казаться маленькой. Даже дверные проёмы не везде подходят под его рост. Киваю в сторону кухни.
– Поговорим там.
– Угостишь кофе? Я сегодня почти не спал, – признаётся Булатов. Вопросительно приподнимаю брови – неужели?
– Ладно, – соглашаюсь всё-таки и достаю банку с молотым кофе. Небольшая кухня тут же наполняется горьковатым бодрящим ароматом. Я помню, как нужно готовить этот напиток, чтобы Булатову понравилось. И рада была бы забыть, но не вышло. Слишком часто я это делала, и руки по-прежнему помнят.
Так же, как помнят ощущение, когда ладони медленно скользят по широким плечам и выше, зарываются в жёсткие чёрные волосы, проводят по колючей щетине на щеках, касаются губ…
Встряхиваю головой. Нашла, о чём вспоминать! Вот это уж точно надо выбросить из памяти раз и навсегда.
За приоткрытым окном раздаются громкие автомобильные сигналы. Выглядываю и вижу украшенные лентами машины во дворе. У кого-то в соседнем доме свадебное торжество.
– А помнишь, на нашей свадьбе мы хотели сбежать от гостей и пойти гулять по городу? – произносит Арслан, тоже это заметив. – Прямо так, в костюме, в белом платье… Только вдвоём.
– Помню, – отвечаю я. Мы были так молоды, так счастливы в то время… И так глупы – каждый по-своему. У меня опыта отношений с противоположным полом тогда и вовсе практически не имелось. Да их, собственно, и сейчас нет. Кроме Булатова, у меня не было мужчин. Но ему об этом знать ни к чему.
– Как ты жила все эти годы? Было трудно? Вы… нуждались?
– Лучше не спрашивай, – отрезаю я. Мне не нужна его запоздалая жалость. Если его беспокоят проблемы матерей-одиночек, пусть сделает пожертвование в какой-нибудь благотворительный фонд.
– Яся…
– Стоп! – разворачиваюсь к нему, выставляя перед собой ладонь. – Ты пришёл поговорить не об этом. Готовы результаты анализа ДНК, ведь так? Теперь у тебя есть доказательства, и ты знаешь, что Гошка – твой сын. А дальше мы должны думать о том, как спасти ему жизнь, а не ударяться в бессмысленную ностальгию.
– Бессмысленную?
– Именно. У тебя другая жизнь, новая. Ты обещал другой девушке взять её в жёны. Обещал её и своей семье. А я хочу вернуться к своей жизни.
– К жизни, в которой не будет меня?
– Ты можешь остаться отцом моего сына. Или… двоих моих детей, если ты не подойдёшь как донор, и никто из твоей семьи тоже. Можешь общаться с Гошкой, поддерживать его материально, если захочешь, я не буду этому препятствовать. Живут ведь как-то разведённые пары с детьми… цивилизованные пары, – уточняю я. – Договариваются.
– И ты хочешь договориться со мной?
– Да, – киваю в ответ и закрываю окно, за которым слышится радостный смех, так неуместный для меня сейчас. – Хочу. Только ещё раз прошу – не говори пока ничего Гошке о том, кто ты ему. Для него будет потрясением вот так сразу узнать, что ты его отец. И что ты не сможешь жить с нами, как отцы его знакомых мальчиков… Дай ему время. И себе.
