зверство. Но как можно расправиться с самим собой?
Как в тумане он медленно подошёл к шкафу, нашёл аптечку и вернулся к Сони.
Камал молча, так и не подняв глаза на жену, начал обрабатывать её раны.
Прикосновение спирта к свежей ране причинило сильную боль, и Сони, зажмурившись, вскричала:
— Не надо! Перестань!
Но попытки сопротивления мужчина сразу пресёк и тихо сказал:
— Сиди, пожалуйста, не дёргайся. А то ещё больнее будет. Потерпи…
Обработав рану от зубов, он наложил на неё пластырь. Убрав аптечку, Камал повернулся к Сони и с трудом выдавил из себя:
— Я не знаю, что и сказать в своё оправдание. Прости меня…
— Не надо ничего говорить, — сказала женщина, по-прежнему не желая смотреть на мужа.
— Я даже понять не могу, как такое случилось… — Он подошёл ближе и опустился перед ней на колени, пытаясь увидеть её глаза. — Я искренне сожалею…
— Не надо меня жалеть, — ответила Сони. — Твоя жалость оскорбительна для меня.
Ей нелегко было видеть Камала вот таким, со склонённой головой, раскаивающимся в своей жестокости. То, что произошло между ними, говорило о его душевных страданиях: он не мог переступить через собственную гордость, принять жену такой, какая она есть сейчас, и не мог перешагнуть через их отношения и закрыться от неё совсем. Сони всё понимала, но не знала, как помочь мужу.
— Я вижу, что тебе нелегко и не могу смотреть на твои терзания. Думаю, что тебе лучше… уйти от меня… — слёзы сами собой катились из глаз от глубокой душевной му́ки, а голос был пронзительно грустным: — Я отпускаю тебя… Прости, что не понимала… Твоя любовь угасла, ведь ты не можешь простить мне одну единственную ошибку…
Сони посмотрела на Камала и увидела его отчаянный взгляд. Глаза мужа блестели от непролитых слёз.
— Я не могу уйти… — тихо прошептал он и положил голову ей на колени. — Но и находиться рядом с тобой мне больно.
Они молчали. Время остановилось. Рефреном звучали слова из песни группы Сплин: выхода нет…
…Скоро рассвет, выхода нет,
Ключ поверни и полетели,
Нужно вписать в чью-то тетрадь
Кровью, как в метрополитене
Выхода нет, выхода нет…
Он поднялся с колен. Вот он уже у двери. Повернув голову, Камал грустно произнёс:
— Прости… я не могу уйти… — и вышел.
Сони так и осталась сидеть на стуле, внутренне сжавшись, как маленькая девочка. В душе только безмерная пустота — вне времени, вне пространства. Одиночество…
=*****=
Сони жила уже неделю как на автомате. Улыбалась сыну, разговаривала с друзьями, давала распоряжения няне, о чём-то переговаривалась с Джеком, улыбалась Николя. Но это была не она — это была её бледная копия. Душа была пуста.
Камал, как проклятый, работал в офисе уже неделю. Ночевал тоже там. Не хотел возвращаться домой, чтобы ненароком не столкнуться с Сони. Он не мог смотреть ей в глаза. Как оправдать себя за подобную жестокость, что сотворил с ней?!
Он часто представлял себя со стороны. Вот он приходит домой к Сони. Вот он на коленях перед ней, молит о прощении… Она, не помня зла, ласково проводит ручкой по его волосам… Было сладко верить в то, что будет с ними потом. Счастье… Безмерное счастье…
Но тут же прямо в голове раздаётся: а как же предательство?
Душа будто кричит: «Почему ты не сохранила себя для меня?! Почему?!»
Вернувшись домой после недельного отсутствия, Камал застал довольно забавную картину в гостиной. Она напомнила ему о забытой семейной идиллии.
В холле у стойки мини-бара на софе расположились Игорь и Наталья и о чём-то увлечённо беседовали, а вокруг них по комнате весело бегали Джимми с Кириллом и Сони с Джеком.
— Летим, летим, летим! — кружилась Сони наперегонки с детворой, размахивая руками, словно крыльями, и грациозно приседая на корточки. — А теперь сели в домике, крылышки расправили, встрепенулись, закрыли личико и спим.
Сони изящно следовала сказанным словам, а детвора с Джеком в придачу усердно повторяли.
— А теперь снова полетели, полетели! — и вновь Сони закружилась по комнате, размахивая руками, а остальные, смеясь, вторили ей.
Внезапно Кирилл споткнулся, упал и захныкал. Но тут же его подхватил Джек, усадив к себе на плечо, и, раскинув руки, изобразил полёт. Кирилл залился смехом. Джимми подбежал к Джеку, стараясь тоже на него запрыгнуть.
— И я, и я хасю!
Джек подхватил и его, усадил на другое плечо и, как самолёт, продолжал гудеть, имитируя полёт. Гогоча и улюлюкая, малышня заливалась раскатистым смехом. А Сони скакала рядом, радостно хлопая в ладоши.
И тут Джимми увидел стоящего у входной двери отца. Как угорь, он заёрзал на плече Джека. Тот опустил его вниз, и малыш пулей полетел к отцу с криком:
— Папа! Папа писёл! — Обняв отца за ноги, он требовательно закричал: — А ти пинёс мне самолёт.
Кирилл следом за Джимми также весело закричал: «Папа, папа!». Подбежал к своему отцу и повис у него на шее, а затем бросился в объятия Камала с радостным возгласом:
— Дядя!
— Ну, конечно же, мой хороший. Я же обещал, — присев на корточки ответил Камал, обнимая сына и подбежавшего вслед за ним Кирилла. — Вот, смотрите, что я вам принёс.
В руках Камала были две большие коробки, на которых были нарисованы аэропланы с дистанционным управлением. Мальчуганы, получив каждый по своей коробке, восхищённо разглядывали подарок, визжа и радуясь.
— Завтра вам дядя Игорь поможет их собрать, — подмигнул Камал Игорю. — Правда же?
— Ну а куда ж мне деваться-то, — закатил глаза Игорь, явно недовольный тем, что ему придётся возиться с малышнёй.
Камал обратился вновь к обоим малышам:
— А вот что я вам ещё принёс. Гляньте, — и достал из кармана две шоколадки.
Малыши с радостью побросали свои большие коробки и набросились на шоколад.
— Ну, Камал, я же просила! Ты их ужасно балуешь! — возмутилась Наталья, увидев сладости в руках детей.
— Вообще-то Сони никогда на это не жаловалась, — со смехом сказал Камал.
— Ну ещё бы, она ж сама их с удовольствием уплетает! — рассмеялась Наталья. — А если и запретит детям сладкое, то только чтобы самой слопать! — обращаясь к Сони, Наталья ей весело подмигнула.
— Ах вот значит как?! — наиграно надула губки женщина, а потом тоже заулыбалась. — Джек, приготовь-ка мне горячий шоколад, а больше никому не готовь. Посмотрим, как они будут на меня смотреть и облизываться.
Так они шутили, смеялись и подначивали друг друга. Только вот Камал старательно избегал смотреть на жену, помогая малышам разворачивать обёртки с шоколадок. Детки, схватив сладкое, уселись на диван — уплетать
