видел. Отправьте в самый дальний монастырь благодетельницы Гуаньинь, пусть там замаливает свои грехи».
Шли годы, Юнсюэ росла в окружении добрых и любящих монахинь, которым было все равно, какого цвета волосы у юной подопечной и каким оттенком отливают глаза. К тому же маленькая принцесса была очень милой и талантливой: за что бы она ни бралась, все получалось у нее самым лучшим образом. И вот к пятнадцати годам Юнсюэ расцвела, унаследовав красоту матери и блистая образованностью и талантами.
Тем временем царство Шэнь, будто и впрямь пало на него проклятие, все слабело и нищало. И когда войска соседнего государства Лин подошли вплотную к границам некогда великого и процветающего Шэнь, тому нечем было ответить.
Тогда Вдовствующая Госпожа предложила: «Пусть одна из принцесс отправится в Лин и выйдет замуж за кого-нибудь из их принцев. Тем упрочит мир между двумя государствами».
Хуэйцин, у которого буквально душу вынули после смерти любимой Синьи и ее, как он считал, предательства, легко согласился. Всех принцесс он недолюбливал – может быть, потому что не мог открыто любить ту единственную, что была дороже остальных.
В Лин приняли предложение: с той стороны тоже не особенно хотели изнуряющей войны. Жениться предстояло наследному принцу, у которого уже имелось множество наложниц, но до сих пор не было официальной жены. Той, кого он назовет своей царицей, когда сам унаследует трон. И благородная принцесса из правящей династии соседнего государства подходила на такую роль лучше всех. Кто знает, ведь потом будущий правитель Лин сможет претендовать на трон Шэнь, особенно если появится наследник.
Но вот беда: наследный принц государства Лин прослыл далеко за пределами своей страны жестоким грубияном и распутником. Он предавался самым немыслимым грехам, и те оставили отпечаток на его внешности – принц рано обрюзг, стал тучен и страдал одышкой. Кто захочет замуж за такого, даже если в перспективе предстоит стать правительницей? К тому же до этого еще надо дожить.
Потому-то в павильонах, окружавших покои правителя Шэнь, поднялся вой и плач. Никто не хотел отдавать свою дочь принцу-распутнику. Вдовствующую Госпожу осаждали заплаканные супруги и наложницы Хуэйцина, умоляя защитить их дочерей. И та смогла. Она вовремя вспомнила о принцессе Юнсюэ. Которую никому не было жалко.
«Да, пусть поедет она», – сказал правитель и удалился с собрания, где обсуждался важный вопрос.
И принцесса Фа Юнсюэ впервые за пятнадцать лет покинула монастырь…
Монахини сказали ей, что там, внизу, лучше прятать волосы и скрывать глаза – не все смогут оценить их красоту. Но принцесса не поверила, потому что во дворце ее сразу же окружили любовью и заботой. Бабушка часто звала к себе обсудить буддийские сутры, отец обнял и попросил – именно попросил, а не приказал – помочь ему избежать войны. И даже взял с собой к гробнице матери. Сердечко Юнсюэ радостно трепетало: теперь у нее была семья, ради которой она готова на все!
Весть о браке она восприняла с благодарностью – отец же позаботился о ней, выбрал хорошего мужа. Так думала Фа Юнсюэ, сжимая в руках брачный договор, пока ее повозка в сопровождении пышной свиты двигалась в сторону шатров наследного принца Лин.
Лин Фухуа тем временем, ожидая молодую супругу, предавался утехам с тремя девицами. Он не собирался отказываться от своих привычек из-за того, что его вынудили жениться на какой-то чужестранке.
Когда Фа Юнсюэ вошла в шатер мужа, ее взору явилась картина, которую не пристало видеть юной невинной девушке. Она почувствовала себя оскорбленной и поспешила удалиться, но ее поймали и грубо притащили обратно, швырнув к ногам супруга. Тот грязными сальными пальцами вцепился девушке в волосы, сдирая корону феникса, положенную в свадебном убранстве, и задрал ее голову.
«Да ты, женушка, похоже, родилась старухой, – загоготал принц, глядя на нее. – А ну-ка, живо раздевайся! Хочу проверить, не покрыта ли ты морщинами под одеждой».
Разумеется, Юнсюэ не собиралась этого делать, о чем и заявила прямо. И еще больше взбесила супруга. Он ударил ее по щеке и заявил, что простит, если она прямо сейчас, на глазах у его куртизанок, которые лежали на подушках, не стесняясь своей наготы, сделает…
Это было слишком! Юнсюэ заявила, что скорее умрет, чем станет выполнять подобное!
Тогда разгневанный Лин Фухуа вызвал своего лучшего генерала, Се Чжимина, носившего титул Защитника Страны, и велел казнить строптивую принцессу. Ему такая жена была не нужна.
Но генерал Се Чжимин, как и его далекий предок Се Лин, низвергнутый с Небес, тоже предал своего господина: его пленила красота юной принцессы, и он помог Юнсюэ сбежать.
Шэнь побег принцессы обошелся дорого: на следующий день после неудачного знакомства супругов разъяренный и обиженный принц Лин Фухуа с разрешения своего отца напал на царство. Словно огненная колесница прошла по цветущему некогда краю, оставляя после себя пепел и разруху. Вел полчища сам блистательный Се Чжимин, будто Бог Войны – красивый, безжалостный и неотвратимый…
Хуэйцин, видя гибель своей страны, не в силах предотвратить это, покончил с собой. Его жен, наложниц, дочерей распродали в бордели. А монастырь, где выросла Юнсюэ, сожгли дотла, казнив всех монахинь. Умирая, они много раз пожалели, что приютили когда-то маленькую демоницу. Недаром же говорят в народе: родившийся седым – поцелован смертью и несет ее с собой.
Поэтому Принцессу Снежных Лилий и стали называть той самой: проклятой, несущей горе и разрушение.
С тех пор вот уже пять лет Юнсюэ странствует по миру, неся людям слово и благодать богини Гуаньинь, будто опровергая свое прозвище, и прячет свое лицо, доверяя лишь немногим.
Эпизод 14
Я придумал, как накажу тебя
Когда последние слова истории тают на устах принцессы, будто легкие снежинки, повисает тишина. И только тихие всхлипы Янь Мин тревожат ее.
– Ну полно вам, дитя мое, – произносит Юнсюэ, накрывая тонкой, почти прозрачной ладонью ее руку. – Я не стою ваших слез, все-таки я разбила созданный вами образ, как стеклянную статуэтку. Так ведь?
Янь Мин кивает, не стесняясь.
– Мне лишь остается рассчитывать на то, что однажды вы простите меня.
– Уже, уже простила! – страстно заявляет служанка, хватая Юнсюэ за руку. – Теперь вы даже лучше, чем Янь Мин представляла! Вы живая!
– И совсем не святая, – устало и грустно улыбается принцесса.
– Постойте! – вскидывает руку Янь Мин. – Значит, Хушэнь прав, а я проиграла?
– Хушэнь?
– Тигриный Бог?
Фэн Лэйшэн и Юнсюэ удивляются одновременно.
– Он самый, – вздыхает
