не подумала, что он пытается отобрать у нее бизнес.
Другим объектом внимания Хорста был теннис. В отличие от НБА, медленно набиравшей популярность в мейнстриме на протяжении 1960-х годов, международные звезды тенниса существовали с начала двадцатого века.
Но оба вида спорта были новыми для рекламы звезд: если баскетболистам нужно было убедить спонсоров, что они достойны того, чтобы в них вкладывать, теннисистов еще нужно было убедить, что спонсоры достойны того, чтобы вкладывать в них деньги. Профессионалы могли зарабатывать деньги игрой, но их не допускали на самые престижные турниры «только для любителей», какими были Уимблдонский турнир и Открытый чемпионат Франции. Это все равно, что бейсболист мог бы играть за команду «Янкиз», но не мог бы играть в Мировой серии. Нарушения статуса любителя происходили случайно, и для этой эры в теннисе был характерен «ложный любительский статус», так как спортсмены-любители зарабатывали на жизнь, тайком принимая вознаграждение. Но в 1968 году произошел тектонический сдвиг, когда профессионалам разрешили соревноваться на главных турнирах, положив начало Открытой эре. Наконец были разрешены призовые деньги, открытые выплаты и рекламные контракты, что позволило теннису присоединиться к баскетболу, гольфу и другим видам спорта в США.
Adidas выпускала теннисную обувь в 1950-х годах, но она нуждалась в усовершенствовании. Хорст Дасслер выбрал Робера Айе, одного из лучших профессиональных игроков в теннис во Франции, для рекламы линейки теннисных туфель под его именем Robert Haillet. Айе стал профессионалом в 1960 году, и хотя он не мог участвовать в Открытом чемпионате Франции, но мог заключать рекламные контракты. К тому времени, когда в 1965 году была выпущена модель Robert Haillet, сам французский теннисист успел возглавить национальную команду на Кубке Дэвиса, в качестве любителя дошел до полуфинала Открытого чемпионата Франции, а как профессионал несколько раз участвовал в чемпионате в Уэмбли. Этот турнир был менее значимым профессиональным эквивалентом Уимблдона. Модель Robert Haillet была полностью белой в соответствии с теннисным дресс-кодом, предполагавшим чистоту до скрипа и белизну. Единственной декоративной дизайнерской деталью были три ряда перфорации по бокам. Они пропускали воздух, но при этом напоминали о трех полосках, не являясь по сути таковыми. К концу десятилетия Айе ушел из спорта, и Дасслеру нужно было найти новое имя для поддержки его обуви.
Для Adidas самым надежным способом прорваться на рынок США был рекламный контракт с американским теннисистом.
Компании предложили восходящую звезду Стэна Смита. Ростом 192 см, девяностокиллограмовый массивный Смит редко улыбался на корте, вел себя деловито, но на его счету было несколько крупных побед, и за пределами корта он казался более доступным, превращаясь в усатого калифорнийца с редкими растрепанными волосами. Adidas обратилась к нему с предложением носить модель Haillet на соревнованиях в 1971 году, когда Смит выиграл Открытый чемпионат США. Хорст и Смит встретились в ночном клубе в Париже, и к 11 часам они сошлись на том, что американец станет новым лицом немецкой обуви из Франции. Благодаря мощной победе Смита на Уимблдоне в 1972 году и его первому номеру в рейтинге продажи пошли вверх.
Так же повела себя и популярность тенниса. Корты с твердым покрытием, появлявшиеся в школах и центрах отдыха, предлагали альтернативу дорогим травяным кортам, содержать которые могли себе позволить только загородные клубы. Теннис все еще сохранял оттенок спорта для высшего класса, и люди стремились к нему, или играя в него, или хотя бы одеваясь так, будто они в него играют. К примеру, надетая рубашка-поло от Lacoste с каноническим крокодилом не обязательно означала, что человек играет в теннис, но несла отпечаток членства в загородном клубе. То же самое было правдой и для теннисной обуви.
Среди профессионалов обувь Adidas пользовалась таким успехом, что в начале 1970-х годов на полях Уимблдонского турнира половина из почти восьмидесяти игроков были именно в ней. «Я по-настоящему разозлился, когда впервые проиграл парню в моей обуви», – говорил Смит. Когда Смит первым начал носить эту модель, он продвигал то, что носило имя другого игрока. Но когда он стал успешным, имя Айе, некогда украшавшее саму модель, постепенно начало стираться. Смит выиграл еще три Больших шлема в одиночном и парном разрядах и помог США выиграть несколько титулов на Кубке Дэвиса, поэтому к концу десятилетия его имя прочно ассоциировалось с моделью.
Как и на модели Chuck Taylor All Star, имя и подпись Смита были на обуви вместе с его портретом на язычке. Как и в случае с Тейлором, модель Smith стала более знаменитой, чем Смит-теннисист.
В Медисон-сквер-гарден команда «Никс» выступала так плохо, что всякий раз, когда в город приезжал цирк, команде приходилось освобождать зал. Зрителей, желавших заплатить за слонов и клоунов, было больше, чем вечных поклонников лиги.
Несмотря на это, интерес к баскетболу в «Большом яблоке» не пропал. Напротив, игра была невероятно популярной на городских спортивных площадках. Частично это было связано с проблемой свободного места. В городе трудно было найти достаточно открытых полей для американского футбола или бейсбола, тогда как бетонные баскетбольные площадки легко вписывались в городские парки в любом квартале. Для игры требовалось не слишком много игроков и мало инвентаря. В Нью-Йорке было больше общественных парков, чем в любом другом городе страны.
В преимущественно черных кварталах, таких как Гарлем и Бедфорд-Стайвесант, парковая игра превратилась в собственную экосистему с четким кодексом поведения и собственными звездами, носившими имена Эрл «Козел» Мэниголт и Герман «Вертолет» Ноуингс. В этом мире эквивалентом зала Медисон-сквер-гарден был Ракер-парк на 115‑й улице, недалеко от бывшего стадиона «Поло Граундс». Зрители, которые не могли позволить себе билет на игру профессионалов, все же имели доступ на интересные игры летней лиги, особенно если им удавалось найти местечко на знаменитом турнире Ракер-парка. Люди сидели на крышах зданий, на деревьях, на оградах или на расположенном рядом мосту дамбы Макомба, чтобы увидеть игру. Игра была зрелищной и агрессивной. По ТВ нельзя было увидеть мощные данки, но увидеть их можно было в Ракер-парке. «Я бы даже не попытался сравнивать это с университетскими матчами, потому что тут игры были более физические», – говорил Джулиус Ирвинг, который в те времена учился в старших классах школы и тайком пробирался на матчи в Ракер-парке.
Прозвище Ирвинга Доктор Джей пошло с этих игр на бетонных площадках. У впечатлительных фанатов лучшие игроки пользовались огромным влиянием, и не только в том, как они играли, но и в том, что они носили.
А в Медисон-сквер-гарден фортуна повернулась лицом к команде «Никс», выигравшей два сезона подряд. В конце
