холодом, то вгонял в краску. Но если ей и хотелось сбежать, то девушка уже смекнула, что это практически невозможно. Или не нужно? А может, наоборот, как во сне — прижаться всем телом и не отпускать? Только подобная мысль обдавала нестерпимым жаром и от этого пугала ее намного больше холода.
Пламя у ворот взвилось выше стен, выплюнув в беззвездное ночное небо сноб золотистых искр. Огненный столб дрогнул и бросился вперед. Пронзительный визг, словно свист закипевшего на плите чайника, только в тысячу раз громче и надрывнее, разорвал ледяную тишину.
Вероника испуганно ахнула, зажав уши ладонями. Она почувствовала прикосновение раскаленного воздуха на своем лице лишь на долю мгновения. Девушка стояла ближе и не поняла, когда Ферро успел поменяться с ней местами.
Она осторожно выглянула из-за его плеча. Пламя полыхнуло у самой земли и погасло, словно его задуло сильным порывом ветра. На закопченных расколотых плитах теперь лежали лишь алеющие угли.
Вероника обвела отрешенным взглядом каменные стены, показавшиеся ей невероятно высокими и угольно-черное небо, на котором перекатывалось нечто невообразимое и, казалось, живое… Ее затрясло от холода, перед глазами медленно поплыли серебристые мушки.
— Все, — Ферро обернулся к девушке и вдруг сощурив серые глаза снял небольшое черное перо, приставшее к её рукаву. — Представление окончено.
Он легко обнял Веронику за плечи, увлекая вглубь двора. Она молча повиновалась, но не успела сделать и пары шагов, как мир перед глазами вдруг резко качнулся, поплыл и закружился. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее и наконец провалился в белое и колючее ничто. Кажется, она все же упала в обморок, хоть и была уверена, что просто не способна на это. Видимо, груз накопившихся переживаний оказался слишком тяжел.
Тепло и легкий аромат жаркого летнего дня стали первыми, что она ощутила, придя в себя. И то и другое показалось девушке как минимум необычным. Вероника попыталась приоткрыть глаза. Веки были ужасно тяжелыми, все тело — слабым и непослушным. А голова… наоборот — странно легкой, мысли — отрешенными.
В лицо дохнуло ледяным промозглым холодом. Девушка поморщилась, стараясь закрыться от зимнего ветра, неизвестно откуда появившегося посреди лета. Как же она замерзла! Она попыталась приподнять голову и открыть глаза, но увидела только часть черной рубашки, к которой прижималась щекой, отблески желтого пламени и снег. Много снега.
Почему девушка решила, что сейчас лето? Она всего лишь упала в обморок и очнулась на руках у Ферро. Вероника чувствовала тепло и мерное дыхание своего спасителя, а в такт ему — неторопливое шуршание шагов и этот никак не вяжущийся с действительностью аромат…
Мир вокруг все еще кружился, но, на ее счастье, гораздо медленнее, чем прежде. Девушка вздохнула и прикрыла глаза. Как она устала от своих глупых попыток вернуть то, что вернуть невозможно… Веронику охватило необъяснимое чувство безразличия и отстраненности, от нее ничего не зависит и никогда не зависело! Значит ли это, что она уже готова смириться со своим положением? Может, так и было.
Дома их уже встречали: женщина в сером и черном замерла на пороге.
— Мы немного намусорили во дворе, — почти извиняющимся тоном проговорил Ферро и добавил с обычной холодностью: — Оставь как есть. Уборка подождет до завтра. Можешь идти, сегодня ты нам больше не понадобишься.
И, кажется, Вероника его поняла: мертвую ворону вывешивают на видное место, чтобы другим не повадно было лезть в чужой огород и расклевывать ягоды… Жестоко, но эффективно… Как и все, что он делал.
Умбра довольно низко поклонилась и в неизменном молчании, скрылась в глубине дома.
Девушка позволила уложить себя на роскошный мягкий диван у потухшего камина. Неловко приподнявшись на локте, она со странной отрешенностью созерцала своего спасителя из-под полуприкрытых век.
Он легко перекидал приготовленные тут же поленья в темные недра очага и без труда высек огонь. Мгновенно занялась тонкая пакля, а за ней и сухое дерево быстро охватило веселое пламя. Вероника положила голову на резной подлокотник и прикрыла глаза, наслаждаясь распространяющимся от огня теплом.
Наверное, она ненадолго задремала, потому что Ферро успел куда-то уйти и вернулся с подносом и двумя серебряными бокалами, над которыми клубился ароматный пар. В воздухе быстро распространился сладкий и пряный запах, девушка приоткрыла глаза и села, мир вокруг наконец перестал кружиться.
Ее спаситель сгрузил свою ношу на ковер прямо у ног девушки и уселся напротив, спиной к ярко разгоревшемуся пламени.
— Пей, это поможет согреться. — Он протянул Веронике один из кубков. — Бегать зимой по улице в таком виде неразумно. Ах да, тебя возмутило мое недостойное поведение… Это все извиняет.
Девушка с легким недоумением приняла бокал.
— В таком случае можешь продолжать в том же духе, — разрешил ее спаситель с легкой улыбкой. — Признаюсь честно, мне доставляет немалое удовольствие защищать тебя. Что и говорить, ты неотразима в любом виде, даже в твоей беззащитности есть особая прелесть… Но так ты рискуешь простудиться… — Он медленно отпил из своего кубка, не сводя глаз с девушки.
Вероника почувствовала, как ее лицо заливает краска. Почему он ведет себя так, словно ничего серьезного не произошло? Зачем терпит глупые капризы и рискует ради нее? Почти незнакомой, такой неудобной, упрямой, непокорной девицы из какой-то богом забытой глухомани? Чем она заслужила это? Родные не в счет, но раньше никто не рвался пошевелить ради нее и пальцем.
Девушка растерянно молчала, глотая и почти не чувствуя вкуса, нестерпимо горячее и терпкое питьё, от которого по телу разливался приятный жар. Мужчина, не поднимаясь с ковра, задумчиво смотрел на нее снизу вверх. Смущенная таким вниманием, Вероника сосредоточенно изучала содержимое своего кубка, не смея поднять глаза.
— Прелестно, может, излишняя скромность и молчаливость — это добродетель, но в нашем положении я бы предпочел честность. И ничего, кроме нее. Это проще, чем кажется. — Ферро единым, по-кошачьи грациозным движением оказался рядом с девушкой, забирая недопитый кубок из ее рук. — Я не знаю, как нам удалось встретиться, но за всю свою жизнь я не встречал такой красоты и такого света. Ты достаточно независима и смела, но слишком растеряна и одинока, как и я.
Вероника смотрела на собеседника с нескрываемым беспокойством. Поднять глаза от серебряного кубка оказалось непросто. Но отвести взгляд от прекрасного и гордого лица, словно высеченного из белого мрамора, было невозможно.
— Я отличаюсь завидным постоянством своих взглядов, — твердо заявил красавец. — Что бы ты обо мне не думала… Уверяю тебя: я знаю, чего хочу, и никогда ни о чем не жалею. И тебе не стоит жалеть
