все время дома, погрузившись в свои невеселые мысли. Доктору нужно было навестить Хайагоша и заодно посмотреть его парализованную жену. Даже и в такое тяжелое время не стоило терять связей со старыми друзьями.
После того как Хайагош побывал из-за Петера Абеля в застенках гестапо, многие знакомые отвернулись от него. А Радаи, словно нарочно демонстрируя свою верность другу, регулярно навещал его.
В дом, где Хайагоши жили раньше, попала бомба, и теперь они переселились в здание мастерской под защиту толстых кирпичных стен.
Доктору пришлось долго стучаться в обитую железом дверь, пока на лестнице послышались чьи-то шаги. Через несколько секунд дверь открыл сам хозяин с неизменной сигарой в зубах.
— А, дорогой доктор… проходите в нашу крысиную дыру… У меня припрятан коньячок, есть несколько сигар. Представьте себе, настоящих «трабуко»…
Роби с усмешкой слушал, как Хайагош и отец делились впечатлениями о военных событиях, оглядывал равнодушным взглядом хозяйку дома, которая, словно мумия, лежала в кровати, но тем не менее довольно энергично руководила всей жизнью дома.
Вскоре показалась принарядившаяся Эви. Она сразу же заговорила с Роби. Сначала юноша отвечал ей вяло, безо всякого желания, но потом их взгляды вдруг встретились, и словно какая-то магическая искра коснулась Роби: у него появилось желание поухаживать за Эвикой.
Во время разговора с Хайагошем доктор, словно мимоходом, спросил друга:
— Старина, нет ли у тебя теплого шерстяного свитера, а то сынок мой все свои вещи бросил на берегах Дона, и что потом по дороге достал, у него все подчистую отобрали во время демобилизации. Вот пока и носит мое старье.
— Что вы, папа… Мы ведь не за этим пришли, а в гости… — перебил отца Роби.
— Вот именно, мой дорогой. Это и есть самый настоящий дружеский разговор, — успокоил Роби Хайагош. — Сходите с Эвикой в лавку и посмотрите под прилавком… Насколько я помню, там есть пуловер твоего размера… Хорошенько поищите! Эвика, не забудь взять с собой свечу!
Окна в лавке были доверху заложены мешками с песком, так что днем приходилось работать со светом. Роби и Эви шли между вязальными станками. Пахло машинным маслом. Роби коснулся руки Эвики. Молодая женщина сильно сжала его руку. Юноша притянул Эвику к себе и хотел поцеловать.
— Только не здесь… — прошептала Эви.
Они спустились по лестнице в лавку и заперли за собой дверь. Они были одни.
— Всегда… — начал было Роби, желая сказать что-нибудь банальное, но Эви перебила его:
— Ничего не говори. Сейчас нельзя… словами все равно ничего не скажешь… — И, обвив шею юноши руками, молодая женщина стала целовать его.
Роби давно уже не испытывал близости разгоряченного женского тела с нежной, словно бархатной, кожей, от которой пахло духами…
Довольно быстро они нашли свитер и вернулись в комнату.
Рыжие, словно на картине у Тициана, волосы Эви и нежная, матовая кожа отодвинули образ Магды на второй план.
В отчем доме Роби прожил всего несколько месяцев. Потом его снова призвали в армию. Письма от него приходили довольно редко, и все равно из них нельзя было понять, где он и что делает…
После отъезда сына доктор Радаи все свое время проводил на работе и почти совсем не видел жены, которая, казалось, уже смирилась со своей участью.
Однажды после ужина она попыталась было прочитать мужу мораль:
— Такова судьба всех женщин. Долгие годы супружеской жизни стирают чувства, лишая человека счастья…
Однако доктор Радаи не пожелал слушать жену. Он встал и, бросив скомканную салфетку, молча вышел из-за стола. Закрывая за собой дверь, доктор услышал: «…за былое счастье нужно расплачиваться…»
«Какая сентиментальность, — подумал он и усмехнулся. — Она и думать-то может не иначе как пустыми, избитыми фразами. Ей и в голову не придет, что все разрушила сама, сама виновата во всем…»
Доктор долго сидел в своем кабинете, склонившись над письменным столом и закрыв лицо руками.
Как же все это могло случиться? Он был молод. Жена красива, умна, дочь благородных родителей. Он тогда мечтал о головокружительной карьере. Сначала работа в каком-нибудь частном санатории, потом он будет подниматься все выше и выше по служебной лестнице. Отец жены, преподаватель университета, пожадничал, дал за дочерью небогатое приданое, зато в обещаниях протекции не скупился. Умер старик совершенно внезапно от сильного кровоизлияния.
Доктор Радаи с трудом добился места в Маргитвароше. Жизнь его пошла по другому руслу. Он увидел, как живут тысячи простых рабочих. Жена постоянно донимала его, подсмеивалась над ним, злилась. Так он прожил не один десяток лет.
Но теперь — он решил это твердо и бесповоротно — всей прошлой жизни конец.
Ну а что же будет дальше? Свободное развитие личности? А может, бомба или снаряд, которые мгновенно решат все вопросы?
Однажды, придя домой, Радаи застал жену за упаковыванием вещей.
— Что это значит? — спросил он.
— Мы уезжаем в Шопрон. Завтра нам дадут грузовик. Русские совсем близко. Если они окружат Будапешт, мы или умрем здесь, или нас угонят в Сибирь, и мы сдохнем там.
— Я никуда не поеду. Вы можете ехать, путь свободен. Я останусь здесь.
Жена пошла за Радаи в его кабинет. Рыдала, умоляла.
— Я уже сказал, что вы можете ехать.
Несмотря на скандал, она никуда не уехала, осталась вместе с мужем, пожертвовав, как она выражалась, своей жизнью ради него.
Изменилось только одно — они переселились в подвал, а квартиру их занял немецкий врач — капитан, который, вселяясь, рассыпался в извинениях за причиняемое им беспокойство.
Однажды в декабре, темным сырым вечером, доктор Радаи, возвращаясь домой, встретил на улице неподалеку от своего дома молодую женщину. Доктор сразу узнал ее: это была Магда Ач.
— Господин доктор, извините меня за то, что я вот так на улице обращаюсь к вам… — робко начала девушка.
— Не извиняйтесь, я вас знаю.
— Прошу вас, помогите тяжелобольному… Я вас очень прошу, умоляю… Срочно…
— Хорошо, идемте. Только куда?
— Я вас провожу.
Некоторое время шли молча.
Доктор чувствовал, что ему нужно сказать девушке что-то, как-то успокоить ее, чтобы она не думала о нем плохо. Если бы Магда и Роби… Но для этого нужно бросить жену, разойтись с ней.
— Я очень сожалею, что все так получилось, — выговорил наконец доктор. — Но поверьте, я очень сожалею…
— Это было так давно, господин доктор…
— Да… Кажется, фамилия того высокого паренька, с которым я вас как-то видел, Мартин?
— Да. Лаци Мартин. Снова молчание.
— А как Роби?.. — спросила Магда некоторое время спустя.
— Его снова забрали в армию, и мы о нем ничего не знаем.
Они шли к окраине города. На
