Серафим смотрел ему вслед до тех пор, пока фигура учителя не скрылась за поворотом.
В своей голове он пытался систематизировать услышанное им от старого японца. В какой-то момент ему показалось, что сегодня перед ним открылось нечто такое, он на всю жизнь останется благодарен Судьбе за то, что она позволила ему встретиться со своим учителем, старым японцем Такеши из древнего самурайского рода Ясабуро, предки которых охраняли императоров из династии Микадо…
А ещё Серафим думал о той белокурой женщине из давнего детского сна. И у него возникли вопросы, на которые он, к сожалению, пока не имел ответов.
Возникшие вопросы, словно пчелы, жужжали в его голове, но страданий не приносили: почему-то Серафим был уверен, что придёт время и он найдёт ответы на все вопросы…
Глава 8СЕРАФИМ СТАЛ МУЖЧИНОЙ
По достижении пятнадцати лет Серафиму пришлось уйти не только из детского дома, но и из школы-интерната. Он поступил в ШРМ — вечернюю школу рабочей молодёжи — и устроился работать на Омский нефтеперерабатывающий завод, ОНПЗ, помощником электрика в электроцех, а уже через три месяца, с честью пройдя испытательный срок и сдав сразу на третий разряд электрика, приступил к самостоятельной работе.
К счастью, на заводе ему тут же выделили место в заводском общежитии, причём в той же комнате вскоре появился и его старый приятель ещё по детскому дому: Данилка.
Когда Серафим вошёл в комнату и увидел статного юношу с правильными чертами лица, тот протянул руку:
— Привет, я твой новый сосед. Зовут меня…
— Неужели это ты, Данилка! — неожиданно воскликнул Серафим. — Ты что, сбрендил, чертяка? Зазнался совсем… Не узнаешь своих старых друзей?
Что-то в голосе вошедшего показалось Данилке знакомым. Он присмотрелся повнимательнее тут же радостно воскликнул: — Господи, Семка!
В этом курносом симпатичном парне с трудом можно было узнать того строптивого и бескомпромиссного мальчишку, с которым Серафим познакомился в первый день своего появления в детском доме.
— Сколько лет, сколько зим, братишка! — Данилка раскинул в стороны руки и крепко обнял Серафима…
* * *
Более трех лет назад Данилка неожиданно получил письмо на трех страницах из Харькова: его разыскала дальняя родственница и приглашала к себе жить. Ехать не хотелось, но руководство уговорило как могло: поезжай, как-никак, родной человек, глядишь, и жизнь наладится…
Данилка не соглашался до тех пор, пока не услышал совет Серафима:
— Данилка, ты же ничем не рискуешь, если согласишься: съезди, осмотрись как следует, а если не понравится, всегда можешь вернуться… А не вернёшься, значит, буду знать, что у тебя все хорошо сложилось… Главное, запомни, ты, Данька, навсегда останешься моим другом, нет, братом! — Серафим вытащил из кармана перочинный ножик, открыл его, чиркнул по своей левой ладони и протянул Данилке.
Не раздумывая не секунды, Данилка проделал то же самое. После этого они сложили свои порезы и почти одновременно произнесли:
— Клянусь, брат!..
* * *
Поначалу они часто писали друг другу: по три-четыре письма в месяц, но однажды одно из писем вдруг вернулось назад. Ничего не понимающий Серафим снова написал письмо, чётко отобразив на нём адрес, и отослал его. Но и оно вернулось, но на этот раз на конверте стоял почтовый штамп: «Адресат выбыл». Куда писать, чтобы разыскать своего друга, Серафим не знал, а потому решил, что если Данилка захочет, то сам он сам его отыщет…
* * *
И вот сейчас они вдруг встретились. Они стояли и долго смотрели друг на друга, веря и не веря своим глазам.
— Что случилось, братишка? — спросил, наконец, Серафим. — Одно моё письмо вернулось, потом другое послал: тоже вернулось, причём с пометкой «Адресат выбыл»… Ты мне можешь объяснить, что это за хрень такая?
— А-а… — Данилка вздохнул и с грустью улыбнулся. — Представляешь, приехал к тётке, та обрадовалась, встретила приветливо, как говорится, со всей любовью, а вскоре и слегла: у неё оказался рак груди в последней стадии… — он махнул рукой. — Вскоре похоронил достойно, устроился на работу, а через пару месяцев заявляется её сын из заключения: у него срок закончился… Прикинь, братишка, срок мотал за свою мать: как-то по пьяни ножом её полоснул по животу… Еле выжила. Когда я приехал и мы стали жить вместе, она часто повторяла, что когда её не станет, все достанется мне… — Данилка скривил губы.
— И что, обманула, что ли?
Да нет, когда она умерла, оказалось, что завещание она не оставила… Так вот, в тот день он заявился весь вдрабадан пьяный, едва на ногах стоит, и своё требует, а меня на улицу гонит… Я и не стерпел: дал в лоб… Он к врачу, потом заяву настрочил в ментовскую… Короче, полтора года навесили на уши… Когда освободился, куда ехать? Потянуло в детство… Конечно же, вернулся сюда, устроился на завод… Жил у знакомых, пока, вот, общагу не дали…
— Так что же ты мне-то не писал, братишка? — сердито спросил Серафим.
— Стыдно было…
— Хорошо, тогда стыдно было, а сейчас, когда вернулся? — настойчиво донимал Серафим.
— Думал, чуть раскручусь и сразу к тебе… Поверь, на следующей неделе уже собирался…
— Да, дела… — протянул Серафим. — А со мной, если, конечно, тебе интересно послушать…
— О тебе я все знаю, — прервал его Данилка. — Думаешь, я случайно к тебе в комнату распределился?
— А что же не узнал?
— Да ты так здорово изменился, что я подумал, что кто-то пришёл тебя навестить…
— Понятно.
— Слушай, братишка, ты не прочь отметить нашу встречу и моё новоселье?
— Спрашиваешь?
— А как ты смотришь на то, чтобы девочек пригласить? — Данилка хитро прищурился.
— Каких девочек? — не понял Серафим.
— Нормальных, сговорчивых… — подмигнул Данилка. »
— Но я как-то… — неуверенно промямлил Серафим, а его лицо мгновенно стало пунцовым.
— Ты что, братишка, до сих пор ни-ни? — он выразительно покачал кулаком ниже пояса.
— Да… как-то… времени не было… — совсем смутился Серафим. — Я даже не знаю…
— Не боись, братишка! Всё будет сделано по высшему разряду! Доверься своему брату… Иди, купи закуси, винца литра три, — он протянул Серафиму деньги.
— Три литра, зачем так много? — ужаснулся Серафим.
— Вина много не бывает, — подмигнул Данилка.
