Новом Бангоре не меньше моего, - отрезал Лэйд, - Почти все они куда моложе, сильнее и интереснее в качестве компаньонов. К тому же, я терпеть не могу долгие прогулки и отличаюсь весьма неприятным чувством юмора, в чем вы уже убедились.
- Вы опытны.
- Я стар. Этот остров выпивает силы быстрее, чем пьянчуга опустошает бутылку портера.
- Вы сильны. Это значит, сможете защитить нас обоих от опасности задолго до того, как я пойму, откуда она исходит.
Лэйд покачал головой.
- Как и всякому старику, мне льстит похвала. Однако, Уилл, не забывайте, будь я хоть трижды Бангорским Тигром, в душе я – лавочник. А мы, лавочники, имеем привычку мрачнеть и исполняться подозрительностью, как только нас начинают засыпать комплиментами. Это часть нашей профессии. Человек, который тебя нахваливает, наверняка попытается сбыть тебе негодный товар или отвлекает внимание, надеясь прикарманить лежащие на прилавке монеты. На какие монеты положили взгляд вы?
Уилл беспомощно заморгал. Как человек, которому ударил в лицо яркий свет фонаря, на мгновенье дезориентировав и сбив с толку. Сопляк, подумал Лэйд, но сдержанно, без злости. Зеленый сопляк и, в придачу, крайне неумелый лжец. Скольких таких переварил Новый Бангор, не поморщившись…
- Простите, я…
- Это не он меня выбрал, - жестко произнес он, глядя в глаза Уилла, - Это вы меня выбрали в свои сопровождающие. Ведь так?
Уилл попытался выдержать его взгляд и, судя по тому, как рефлекторно напряглась его спина, это было сродни попытке удержать на весу мешок с песком. И все же несколько секунд он отчаянно сопротивлялся.
- Хорошо, что мне не пришло в голову захватить вас в Хейвуд-трест на нашу обычную партию, - Лэйд покачал головой, - Вы, должно быть, самый паршивый игрок в покер что в том мире, что в этом. Ну же, выкладывайте.
Уилл сдался. Напряженные плечи немного обмякли.
- Вы правы, мистер Лэйд. С моей стороны было бесчестным навязывать вам свое общество, не сообщив истинной причины.
- Так сообщите! – бросил Лэйд нетерпеливо, - И, Бога ради, человеческим языком, от ваших старомодных оборотов у меня делается мигрень!
- Всему виной одно слово. Одно-единственное слово, которое я услышал неделю назад и которое с тех пор неотступно следует за мной. Полагаю, и будет следовать, пока я не разгадаю связанную с ним загадку. Это в высшей степени странное слово, хоть и звучит довольно обыденно. И, полагаю, вам оно знакомо.
Лэйд знал, какое слово услышит – еще до того, как оно было произнесено.
- Альбион.
Одно-единственное слово. Короткое, невыразительное, но Уилл произнес его так весомо, будто в нем одном содержались все самые веские причины мира.
- И что это значит? – ворчливо осведомился Лэйд, смерив его неприязненным взглядом, - Решили испытать мое чувство сентиментальности? Поверьте, за возможность вернуться в старую добрую Англию я заплатил бы куда большую цену, чем один мизинец.
- Я имел в виду не Англию, мистер Лайвстоун. Я имел в виду Альбион[2].
Уилл внимательно наблюдал за ним, точно ожидал какой-то реакции. Точно думал, будто это слово было каким-то особым ключом, отпирающим замок под названием «Лэйд Лайвстоун». Лэйд устало усмехнулся.
- Разве это не одно и то же? – безразлично спросил он, - Нашу досточтимую родину часто называют Туманным Альбионом.
- Не одно и то же, - твердо сказал Уилл, - И вы это знаете. Впервые я услышал это слово дней шесть или семь назад, вскоре после того, как познакомился с полковником Уизерсом. Прозвучало оно, надо сказать, достаточно внезапно, так что даже не сразу обрати на него внимание. Это случилось в беседе с мистером Шеппардом, старым плотником.
- О, Шеппард, - Лэйд не сдержал усмешки, - Надо было догадаться, что хитрая крыса полковник Уизерс не преминет свести вас с этим хитрым выпивохой. Он тоже в некотором роде достопримечательность Нового Бангора, как и я сам. Прожил здесь двадцать лет, но сохранил свой человеческий облик в неизменном виде. К слову, он такой же плотник, как я – архиерей. Плотников их стезя редко приводит в Тайберн[3], а вот Шеппарда едва не привела. Говорят, он был самым дерзким взломщиком в Лондоне. Четырежды бежал из тюрем и едва не оказался на эшафоте. Но и после этого не образумился – сбежал на первом же выходящем из порта корабле, выдав себя за матроса. Знал бы он, чей зов он в этот миг услышал, наверняка добрался бы до Тайберна на своих двоих, купив перед этим на последний шиллинг десять футов веревки и кусок лучшего мыла…
- Он ведь и отсюда пытался сбежать?
- О да, - подтвердил Лэйд, - И не единожды, уверяю. Один из самых беспокойных заключенных Нового Бангора. Не меньше дюжины раз собирался по доброй привычке спрятаться на корабле. Несколько раз выходил в море на лодке, имея из всех припасов лишь бочку воды и горсть сухарей. Без карты, без компаса, хотя на кой черт они могут пригодится там, где нет ни магнитных полюсов, ни широт…
- Думаю, вы правы, полковник Уизерс нарочно показал его мне, - подумав, произнес Уилл, - Правду сказать, он в самом деле произвел на меня весьма… сильное впечатление. Мне даже показалось, будто какая-то сила лишила его разума – в наказание за проявленную им дерзость и волю идти наперекор острову.
- Он не так мстителен, как некоторые полагают, - неохотно заметил Лэйд, - Точнее, его мстительность так же странно и непостижимо устроена, как его образ мыслей. Когда-то я был знаком – поверхностно – с человеком, который попытался сбежать с острова на паровом катере. Всю оставшуюся жизнь он изрыгал изо рта дым, точно внутри у него работал огромный котел. Другой, мнящий себя превосходным пловцом, дважды отправлялся в путь налегке. Он был уверен, что в каких-нибудь нескольких милях от острова обнаружится какой-нибудь из островов Новой Зеландии – Матакана или Мокохинау. Возможно, Он наказал его за глупость и самоуверенность, а вовсе не за попытку к бегству. Он так и не смог выйти из воды. Его кости растворились в теле, включая и позвоночник, превратив незадачливого беглеца в желеобразное существо, не способное существовать в такой привычной нам среде, как воздух. Говорят, его и сейчас можно встретить в порту – сердобольные докеры подкармливают его хлебными крошками и крилем…
Лэйд нарочно говорил невыразительно, даже не глядя в сторону Уилла. Иногда самые невзрачные вещи
