самого настоящего леопарда.
Я вылупилась на Ньюмана.
— Верживотные всегда крупнее обычных.
— Когда мы переместимся в комнату, где произошло убийство, я покажу тебе фотографии Бобби в животной форме. Он там со своим дядей и двоюродной сестрой. Если он и крупнее обычного леопарда, то ненамного.
— Я понятия не имела, что существуют верживотные такого же размера, как и их дикие сородичи.
— Ну, Бобби подцепил эту штуку в Африке — от кого-то, кто там всю жизнь прожил. Это может быть какой-то другой подвид верлеопарда?
Я задумалась на секунду и пожала плечами.
— Черт его знает. Я даже за пределами страны ни разу не была, не считая поездки в Ирландию, а там я ликантропов в животной форме не видела. Если подумать, то наши верлеопарды в Сент-Луисе происходят из Индии, а не из Африки. Я не думала, что это как-то влияет на размер зверя, но я могу ошибаться. Спрошу у своих, когда вернусь домой, оказывает ли влияние на размер штамм ликантропа, если он родом из другой зоны обитания.
— Если выяснишь, расскажешь потом. Мне интересно.
— Ага, мне тоже. — Ответила я и высветила фонариком кровавые следы. — Отпечатки у подножья лестницы выглядят адекватно, как и самые первые, но те, что там. — Я посветила на пятую ступеньку. — Они странные.
— Ты о том, что это след целой стопы?
— Ага.
— Я тоже обратил на это внимание.
— Во время подъема ты не будешь ставить ногу на ступеньку целиком, чтобы получился такой ровный отпечаток.
— Это верно. — Согласился Ньюман.
Я посветила фонариком выше — туда, где кончались ступеньки.
— А вон там следы выглядят так, будто кто-то делал упор на переднюю часть стопы. Обычно так поднимаются по лестнице.
— Это первое, что меня смутило. — Заметил он.
— Многие маршалы старой школы начинали как охотники за вампирами, и на улики они вообще не обращают внимания. Убил ликантропа и дело с концом.
— Ну, в таком случае хорошо, что я — маршал новой школы.
— Ага, хорошо.
Сама я была из маршалов старой школы. Если бы я получила этот ордер, стала бы я бродить по лестнице, изучая следы? Или просто выполнила бы предписание и вернулась домой? На отпечатки ног я могла бы и не обратить внимание, но следы крови на теле Бобби точно бросились бы мне в глаза. Стал бы Эдуард изучать улики? Я знала, что Олаф в качестве маршала Отто Джеффриса давно бы казнил Бобби и просто уехал бы домой.
— О чем ты так глубоко задумалась? — Поинтересовался Ньюман.
Я покачала головой.
— Пойдем глянем, что там наверху, в коридоре, и в комнате, где они нашли Бобби. Потом спустимся обратно и осмотрим место убийства.
Мне не пришлось нагибаться слишком сильно, чтобы пролезть под ленту. Ньюман согнулся почти пополам, как будто играл в лимбо наоборот (лимбо — игра, в которой нужно прогнуться в поясе назад и пройти под планкой — прим. переводчика). Он остался стоять возле ленты и позволил мне в одиночестве осматривать следы. Кровь уже превратилась в корку и казалась практически коричневой на фоне белого ковра.
— Кто вообще выберет такой цвет для ковра в детском крыле? — Удивилась я.
— Я спрашивал об этом у Дюка. Он сказал, что ремонт здесь провели, когда Джоселин и Бобби уже учились в старшей школе. Им самим позволили выбрать цвета.
— По-твоему, мальчик-подросток выбрал бы белый ковер?
— Может, его выбрала Джоселин?
— Может. — Согласилась я и вернулась к следам.
Это были отпечатки босых ног. Они казались подходящими по размеру к следам Бобби, но при осмотре в клетке я скорее искала кровь на его стопах, а не прикидывала размер ноги. Следов было немного, и они заворачивали через открытую дверь в спальню. Один отпечаток ноги пересекал порог, а дальше ковер был бежевым или серо-коричневым. Он не казался таким симпатичным, как тот, что лежал в коридоре, но был более практичным. Он также хорошо оттенял голубые стены спальни. Я стояла в проходе и не спешила войти в комнату. Что-то меня беспокоило, и это что-то было за пределами комнаты. Что еще могло меня взволновать помимо следов?
— Опять у тебя этот задумчивый взгляд. — Прозвучал голос Ньюмана со стороны коридора.
Я развернулась и пошла обратно к отпечаткам в коридоре, но в этот раз я старалась ступать точно по следам — вернее, рядом с ними. Для этого мне пришлось чуть ли не на шпагат садиться. Я прошла так всю дорогу до Ньюмана, который, к его чести, не вставил издевательскую ремарку по поводу моих раскоряк.
— Какой рост у Бобби Маршана? Где-то пять и десять (5 футов 10 дюймов — 177 см. — прим. переводчика)? — Спросила я.
— Я бы сказал пять и восемь. Может, пять и девять (172 см. и 175 см. — прим. переводчика). — Ответил Ньюман.
— Пройдись четко по следам в коридоре. Я гляну, как оно у тебя получится.
Он не стал спорить и просто сделал как я сказала. Когда он дошел до конца коридора, то развернулся и вопросительно посмотрел на меня. Ньюман ждал ответа, как будто знал, что он последует.
— Какого ты роста? — Спросила я.
— Шесть и два (188 см. — прим. переводчика).
— Твердые шесть и два или типа примерно шесть и два, но на самом деле меньше?
Он улыбнулся и выглядел при этом почти смущенным.
— Ладно, во мне шесть футов и один дюйм с тремя четвертями.
— Я так и думала.
— Что ты думала?
— Что все мужчины округляют свои размеры.
Он ухмыльнулся.
— Клянусь, что округляю только рост. Все прочие параметры я называю как есть.
Я протупила секунду, а когда поняла, о чем он, мне пришлось тряхнуть головой, чтобы не начать прикидывать в уме. Ньюман никогда не был и не будет для меня кем-то кроме коллеги или приятеля по работе. Это значит, что я не стану думать о таких вещах в контексте него. Раньше я просто следовала за потоком мыслей, но теперь стараюсь отслеживать такие штуки в своей голове.
— Без обид, но это не имеет отношения к делу. — Сказала я.
— Это была шутка, Блейк.
— Я знаю, она была забавной и даже удачной, но какая разница? Нам важно, что если Бобби не растягивается на шпагат при каждом шаге, то человек, который оставил эти следы, скорее твоего роста, ну или как минимум с такими же длинными ногами, как у тебя.
— Думаешь, этого хватит, чтобы судья отозвал ордер?
— Нет, но если мы сравним отпечатки ног Бобби вот с этими, и они не совпадут, это с большой вероятностью даст нам право на
