произносит:
— Да, договорились. Только, пожалуйста, не забудь. И впредь помни, что твой автомобиль находится в твоём распоряжении 24 на 7. В любой момент, в любое время дня и ночи и для любых целей ты вправе использовать эту машину по своему усмотрению. Хорошо?
Открываю дверь и переступаю через порог.
— Хорошо, — улыбаюсь светло и благодарно. — Большое спасибо тебе, Ильдар. Ты замечательный человек. Пока. Я напишу.
Прерываю вызов и собираюсь идти обратно в кухню.
Поворачиваюсь и… встречаюсь глазами с Алишером.
Глава 28. Алишер
— Сегодня у родителей был, — рассказываю Тимуру по дороге, — они меня сосватать решили без моего ведома. Привели Мадину Алиеву на семейный обед. Представляешь?
Тимур почему-то не реагирует. Он как будто бы не слушает меня совсем. Я веду машину, а он смотрит в окно и почти всё время молчит.
— Что у них только в голове? — продолжаю рассуждать вслух. — Я ещё с первой женой не развёлся, а они мне вторую подкладывают. Может, после такого я уже и жениться ни на ком никогда не захочу.
Снова молчание. Не нравится мне это.
— Тим, — окликаю друга, — ты вот мне по-братски скажи, в чём секрет счастливой семейной жизни?
— Не знаю, — бросает Хусаинов и что-то начинает писать в телефоне.
— Ну, как так не знаешь? Вы с Олей хотя бы раз ссорились?
— Бывало.
— Да? А из-за чего?
— Так… по мелочи.
Опять замолкает. Что-то не клеится сегодня разговор.
— Слушай, — вдруг заговаривает Тимур после паузы, — а перед тем, как Светлана… ну… ты понял. Вы как-то ссорились? Она что-нибудь требовала у тебя? Угрожала?
— Что ты! — от недоумения пожимаю плечами. — Наоборот. Она в последнее время как-то даже сильнее обычного старалась, такая вся ласковая была. Наверное, чтобы пыли напустить в глаза.
— А сейчас она что? Где живёт? Что делает?
— Не знаю. Документы вроде подписала. Другим не интересовался. Женщины — они ведь хитрые! И мстительные!
— Мстительные? — вздрагивает Тимур. — Ты думаешь, Светлана тебе мстила за что-то?
— Ясное дело, за что, — выдыхаю с силой и непроизвольно сжимаю челюсти до боли. — За сына нашего…
— Но там ведь не ты был виноват…
— Я, Тимур. Только я и был виноват. А если женщина знает, что мужчина виноват, она его наказывать будет. Только не напрямую, а так — исподтишка. Дождётся случая, когда можно ударить побольнее, и отомстит.
Хусаинов бледнеет, трёт переносицу. Видимо, за мою печаль так переживает сильно.
— Слушай, — говорит Тимур, — пока недалеко отъехали от дома, давай вернёмся. На пять минут буквально.
— Зачем? — удивляюсь.
— Да я… забыл. Кое-что. Таблетки у меня…
— Так давай заедем в аптеку и купим.
— Не получится, они по рецепту.
— Не знал, что ты принимаешь лекарства, — хмурюсь и пытаюсь прикинуть, где ближайший разворот. — Ну, хотя бы ничего серьёзного?
— Не, ерунда, — отмахивается Хусаинов. — Только захвачу их и сразу поедем.
— Да не вопрос.
Вскоре доезжаю до подходящего перекрестка и разворачиваю автомобиль в обратную сторону. Тимур постоянно с кем-то переписывается по мобильному. Не задаю лишних вопросов и не мешаю, мало ли, рабочие моменты решает, к тому же, может, таблетки ему прямо сейчас нужны, а я и не знал об этом. Ничего странного, что он не рассказывал раньше. Я и сам о болячках распространяться не люблю. Так что нормально отношусь, что Хусаинов всё в себе держит.
Однако разнервничался он сильно. Пытаюсь его отвлечь, как могу.
— Знаешь, Тим, вот лично я бы всем изменщикам прям отметку в паспорте ставил, а лучше — ещё где-нибудь, на видном месте. Хоть прям на лбу. Чтобы люди сразу знали при встрече, с кем дело имеют.
— Да как-то уж жестоко очень… — возражает Тимур. — Не в Средневековье всё-таки живём, чтобы клеймить людей. Да и мало ли, у кого как получилось.
— А как получиться могло? Не сами же штаны падают! — смешок вырывается сам собой, только недобрый это смех, а скорее горький. — И вообще, чего ты изменщиков защищаешь?
— Я? Нет! Даже близко нет! Я, как и ты осуждаю. Особенно, женщин. Женская измена — самый страшный грех.
— Согласен. Но и мужская измена — тоже ничего хорошего.
— Ну… — Хусаинов делает паузу. — Честно скажу, если б ты ко мне пришёл с таким признанием, что Светлане изменил, я бы тебя понял и не осудил.
Теряюсь, что ему ответить, потому бормочу:
— Спасибо, конечно. Но я всегда считал, что смысла в этом нет. Зачем, если жена во всём хороша. Да и сам, небось, меня понимаешь. Так ведь?
— Да, — кивает Тимур и беспокойно поглядывает на дорогу. — Вот здесь сверни, покороче будет.
Приезжаем к дому. Хусаинов, не дожидаясь полной остановки, выпрыгивает из автомобиля чуть ли не на ходу. Залетает в дом, я иду следом. Подумал, раз уж заехали, надо бы в уборную заглянуть.
Прохожу в дверь. Мне навстречу выходит Оля.
— Алишер? — спрашивает она, точно не узнала, и оглядывается. — А ты что здесь делаешь?
— Да Тимур таблетки свои забыл, — объясняю, — вот и вернулись.
— Таблетки?..
— Ну, лекарства его.
— А где он?
— Ну, вот только что вперёд меня заскочил. Может, в спальню пошёл.
Ольга смотрит на меня подозрительно, но потом начинает улыбаться.
— Конечно, — кивает она. — Я пойду к Тимуру, помогу ему найти лекарство. А то он вечно забывает, куда положил. Алишер, ты пока… в гостиной подожди, хорошо?
И тут же убегает. Видимо, лекарства и правда очень важные, раз они оба так растревожились.
Прохожу мимо гостиной и иду к туалетной комнате, но сходу определяю, что там занято: в щели между дверью и полом проскальзывает тень. Кто это может быть? Ильяс ещё слишком маленький. А кроме Оли и Тимура взрослых в доме нет.
Неприятная догадка подкрадывается сама собой. Я стою у двери и пытаюсь вслушаться в происходящее. Кто-то разговаривает, скорее всего по телефону. Слов не разбираю толком, но успокаиваюсь хотя бы тем, что за дверью женщина, а не мужчина.
Дверь в уборную открывается, женщина выходит, продолжая телефонный разговор. Я не вижу её, но теперь слышу всё отчётливо:
— Большое спасибо тебе, Ильдар. Ты замечательный человек. Пока. Я напишу.
Глава 29. Светлана
— Али?.. — срывается с губ в ужасе.
Я цепенею и пячусь назад.
Нет, не может быть… Как он здесь очутился?
В глаза напротив читаю недоумение и растерянность. Видно, что и Алишер не ожидал этой встречи. Однако первая его реакция быстро сменяется новыми эмоциями. Теперь он вновь открыто демонстрирует мне свою неприязнь, с которой я уже хорошо знакома.
— Светлана… — произносит Алишер с такой болью,
