нес перед собой довольно большое овальное зеркало, словно бы прятался за ним, как за щитом. Лже-Маркус мгновенно переменился. По его лицу пробежала судорога, он упал со стула на пол, затем вскочил на ноги, и взмахнул левой рукой. Маркус поставил зеркало на пол, а сам спрятался за ним. В его руке появился круглый предмет, очевидно пентакль, и он почти закричал:
– Именем Его! Габриэль, Анаэль фарам!
Лже-Маркуса словно отбросило к окну, он закрыл лицо руками, но через секунду снова выбросил левую руку вверх. Было темновато, и потому Альфред не разглядел то, что было у него зажато в ладони. Да и вообще он сидел ошарашенный происходящим, не представляя, что нужно делать. Лже-Маркус замахнулся поднятой рукой, но в это время настоящий Маркус, выбросил вверх правую руку, в которой был сложенный из каких-то палочек крест, и к нему был прикреплен букетик сухого растения.
«Это, видимо, Иоаннов посох», – только и успел подумать Альфред, и тотчас темный предмет, похожий на цилиндр в руке лже-Маркуса с шумом взорвался и разлетелся пылью во все стороны. Запахло аммиаком и ртутными испарениями. Лже-Маркус упал сначала на колени, а затем и полностью распластался на полу, лицом вниз. Глаза его остались открытыми, но лицо стало меняться. На Маркуса он уже похож не был.
Маркус отставил зеркало в сторону и подошел к Альфреду.
– Вы в порядке, мой друг?
– Да… Вот только…
– Что? – встревожился Маркус.
– Прямо перед вашим приходом, я почувствовал нечто странное…Расслабление какое-то, какая-то эйфория… Довольно подозрительно….
– А, понятно… И уже даже хотели все ему рассказать? Верно?
– Откуда вы знаете? – удивился Альфред.
– Да вон сами посмотрите, и Маркус указал куда-то под стол.
Альфред отклонился, чтобы взглянуть и обнаружил под столом небольшую бутыль.
– Что это? – он достал бутыль из-под стола.
– Да-да, это та самая пропавшая ночная фиалка! – Маркус осторожно взял бутыль в руки. – Дома попробуем ее нагреть, и тогда сами увидите. Но чем же он ее активировал?
Он подошел лежащему на полу человеку и пощупал пульс.
– Да, в наручниках уже нужды нет, – констатировал он.
– Он умер? – удивился Альфред.
– Точно, – отрезал Маркус, – и твердый стал, словно камень. – Он перевернул мертвеца на спину.
Альфред подошел поближе и поднес лампу:
– Господи! – воскликнул он, – Да это же… Манфред!
– Манфред? – удивился Маркус, – Вы не обознались?
– Да какой там… – Альфред махнул рукой. – Но как же так вышло? У меня куча вопросов…
– Вышло что? – переспросил Маркус.
– Да, все… Почему здесь Манфред, например? Как он перевоплощался? Почему умер?…
– Ну, последнее я как раз могу объяснить. Он умер от зеркала и собственного удара, который отразил Иоаннов посох.
– От зеркала? – удивился Альфред.
– Ну, да, а что вас удивляет? Манфред, очевидно, был поражен дибуком или, быть может мамлюком, или еще чем-то вроде того. Кто ему этого дибука подсадил, мы пока не знаем, но теперь понятно, что тут работает не один человек. И он или они не остановятся ни перед чем. Вопрос – что им нужно?
– Как вы все это поняли? – спросил Альфред нервно.
– Да никак, мой друг. Просто взял с собой все, что могло пригодиться. И пригодилось. Ну, а если бы нет, то пригодился бы ваш стилет, – Маркус улыбнулся.
Альфред опустился на стул.
– Где филлеры? – спросил он.
– Я их отпустил,– спокойно ответил Маркус. – Я понимал, что в таком темпе событий им не поспеть, а потому, все только бы усложнилось: наделали бы шуму или напутали бы что-нибудь. Решил, так сказать, действовать лишь исходя из своих возможностей.
– Понимаю, – Альфред достал носовой платок и вытер им лицо.– Что будем теперь делать?
– Я сейчас сниму, насколько можно, свой грим, затем тихо выйду и если все в порядке – брошу в окно камешек. И мы уйдем восвояси. Как вам такой план?
– Да, – ответил Альфред, – так будет лучше всего, я думаю.
Маркус кивнул, и тотчас у него в руке оказался носовой платок, которым он стер с лица смуглый налет. Затем он снял рыжий парик и бакенбарды. После он вывернул наизнанку пальто, и оно стало не серым, а темно-синим. Из бокового кармана он достал другой носовой платок и приложил его к лицу. Когда он отнял платок от лица, как по волшебству у него появились густые черные усы. Еще через минуту появились густые кустистые брови, а за ними и каштановый парик с довольно длинными вьющимися волосами. Удовлетворившись результатом, Маркус вышел, и его не было минут пять, а затем Альфред услышал легкий стук в окно, словно от удара маленького камешка.
Глава 9
Маркус и Альфред сидели у камина и попивали бренди. Иосиф принес небольшие тарелочки с тонко нарезанным лимоном и сыром, и после был отпущен спать. После двух-трех глотков, разлившихся теплом по телу, разговор стал течь медленно и уже без особых формальностей.
– Ну хорошо, – сказал Альфред, как бы соглашаясь, – допустим вы правы, и он был одержим этим дибуком или, как его там… мамлюком – неважно… Никак нельзя было его взять живым?
– Ну, может быть и можно, но мне этот способ неизвестен, – ответил Маркус, невозмутимо глядя на огонь сквозь янтарь бокала.
– Но вы же знали, что он от зеркала погибнет?
– Да, знал, что погибнет, но только если сам решит атаковать. И он должен был знать, к слову. И зеркало – это единственный способ защиты в таком случае. Или, быть может, вы хотели на месте Манфреда видеть меня? И не исключено, кстати, что и себя тоже?
– Что все так серьезно?– спросил Альфред с некоторым сарказмом.
– Серьезнее, чем вы думаете, мой дорогой. Мне тут по ходу пришли в голову несколько идей… В общем, я не уверен, что и бургомистр, и староста умерли в результате атаки черного ветра, как мы прежде полагали. Я не снимаю эту гипотезу, как актуальную, но теперь она не единственная.
– И от чего же тогда? – удивился Альфред.
– Понимаете…– Маркус почесал подбородок.– После всего увиденного, я не исключаю, что где-то рядом есть некто, у кого сейчас в распоряжении целая, так сказать, «армия» одержимых дибуками, мамлюками и прочими исчадьями ада. И этот некто их использует по мере надобности. Не отчаивайтесь, насчет Манфреда. Он бы все равно умер в скорости.
– Почему?– удивился Альфред.
– Ну, потому, что через три-четыре выполненных задания, дух-мамлюк – не знаю, впрочем, как в случае с дибуками – должен быть отпущен на свободу. А когда он выходит из своей «тюрьмы», «тюрьма рушится». Понимаете? Да, в общем-то, и
