– Алина, – перебил ее Тарханов, – ты должнамне помочь!
– С каких это пор слабая девушка должна помогатьсильному и самостоятельному мужчине?
Она отступила в прихожую, с неудовольствием покосившись наеще одну дверь на площадке. Тарханов протиснулся следом. Он довольно часто впоследнее время бывал в этой квартире и сейчас сообразил, что в прихожей что-тоне так. Он оглянулся и повел носом. От Алины пахло незнакомыми пряными духами,и еще в прихожей сегодня было убрано. На столике под зеркалом не валялись, какобычно, щетки, расчески, тюбики использованной губной помады и одна перчатка.Можно было спокойно шагнуть, не опасаясь, что наступишь на туфельку илидомашнюю тапочку с помпоном.
Он бросил взгляд на вешалку, которая сегодня была пуста, какбудто Алина ожидала, что придет солидный гость, и заранее готовила плечики поддорогое пальто или куртку. Из кухни тянуло запахом свежемолотого кофе, там тожебыл полный порядок – стол накрыт, и даже салфетки не забыла положить.
Его она принимала попроще – иной раз прямо в халате и техсамых тапочках с помпонами на босу ногу. И кофе после всего варил он сам,чертыхаясь, разыскивая чистые чашки.
– Может быть, ты соизволишь наконец объяснить, для чеговорвался ко мне без звонка и предварительной договоренности? – Голос уАлины дрогнул, и она скосила глаза на хорошенькие золотые часики, которые онподарил ей на прошлое Рождество.
Она думала, что делает это незаметно, но Борис обострившимсяв последнее время чутьем понял, что она нервничает.
– С каких это пор я должен записываться к тебе наприем, как будто ты – большое начальство или стоматолог? – мгновенноразъярился Тарханов. – И вообще, какого это кролика ты тут ждала?
– Я не хочу разговаривать с тобой в таком тоне! –На щеках девушки выступили красные пятна, глаза заблестели. – Тыврываешься ко мне без предупреждения и обвиняешь меня черт знает в чем…
– Я ни в чем тебя не обвиняю! – Тарханов взял себяв руки, скрипнув зубами, потом шагнул назад в крошечной прихожей и захлопнул засобой дверь. – Мне срочно нужно с тобой поговорить. Дело в том, что у менянеприятности…
– Ты называешь неприятностями смерть жены? –холодно спросила Алина. – Но, дорогой, при чем же тут я? Я ее не знала…
– Я был у следователя. – Тарханов вдохнул такглубоко, что едва не закашлялся от резкого запаха ее духов. – Это… этоужасная женщина! Настоящий вурдалак!
– Надеюсь, ты ничего не сказал про меня? –забеспокоилась Алина. – Мы же договаривались…
– Я не сказал. Но какой-то ханурик видел мою машину натвоей улице. И записал номер! – зло выкрикнул Тарханов. – И теперьвсе мое алиби летит к черту!
– Алиби? – насмешливо спросила Алина. – Тебячто – подозревают в убийстве собственной жены? Вот так – с пакетом на голове?Оригинально!
– Не шути так! – вздрогнул Тарханов. – Носледователь проверяла алиби и уличила меня во лжи. И теперь я должен датьточный ответ, для чего я был тем утром, когда убили мою жену, поблизости оттелестудии. Следователь, конечно, пока не предъявила обвинения, но твердоубеждена, что теоретически я мог пробраться туда и…
– И что ты намерен делать? – Теперь голос ее былледяным, как и взгляд темно-синих глаз.
– Я очень прошу тебя подтвердить, что в то утросемнадцатого февраля я был у тебя! – сказал Тарханов упавшим голосом, знаяуже, что сейчас последует.
– Та-ак, – протянула она, поискала на телефонномстолике сигареты, не нашла и нахмурилась. – Та-ак, – повторила она,раздраженно отмахиваясь от предложенной Тархановым пачки, – позволь тебяспросить, дорогой мой, с каким условием мы с тобой решили встречаться? Тывыставил свои требования – никогда не звонить тебе домой, не встречать тебя у работы,не появляться вместе на людях – жена твоя, дескать, такая известная женщина,что журналисты, узнав, что у ее мужа есть любовница, напишут в «желтой прессе»невесть что, это ей может сильно повредить. Я согласилась на все условия, развене так?
– Тебе и самой так было удобно, – не утерпелТарханов, вспомнив, что ждала она сегодня отнюдь не его. – А сейчас у менянепредвиденные обстоятельства. В конце концов, что тебе стоит пойти к этойГромовой и сказать ей, что в то утро я заезжал к тебе?
– Это невозможно, – вскричала Алина, подбежала кнему, взяла за руку и проговорила умоляющим тоном: – Дорогой, ну придумайчто-нибудь, ну пускай твой прораб скажет, что был с тобой, что вы ездили с нимвместе по делам или еще куда…
– Олег не станет врать! – Тарханов покачалголовой. – Дело-то серьезное – убийство!
– Ах вот как? – произнесла она внешне спокойно, ноглаза ее метали молнии. – Олег, стало быть, врать не может, а я могу?
– Но я же действительно был в то утро у тебя! –закричал Борис. – Ты должна просто подтвердить это!
– Ни черта я тебе не должна! – грубо ответилаАлина, – И вообще, мне некогда сегодня с тобой разговаривать! – Онавзглянула на часы, уже не скрываясь, подошла к зеркалу и поправила прическу.
В ухе блеснул бриллиант, тоже его подарок.
«Живет на мои деньги, а сама спит с другими!» – подумал он,прижав руки к вискам, потому что внезапно в глазах потемнело и уши заложило,как будто в них попала вода.
Он перестал слышать звуки и только видел, как губы Алинышевелятся.
– …давно хотела тебе сказать… – проявился ееголос, – думаю, нам пора прекратить наши отношения. Надеюсь, чторасстанемся мы спокойно, без взаимных претензий…
«Все ясно, нашла на мое место кого-нибудь побогаче ипоуспешнее! – зло подумал он. – А меня, значит, можно выбросить заненадобностью! Впрочем, какое это имеет сейчас значение, когда Лена мертва, аменя подозревают в ее убийстве?»
– Разумеется, мы расстанемся, – сказал он,стараясь, чтобы голос звучал спокойнее, – но прежде ты пойдешь кследователю и подтвердишь, что в то утро, когда убили мою жену, я был у тебя.
– Об этом не может быть и речи! – В голосе Алиныпослышались истерические нотки. – Я никак не могу допустить огласки! Ни вкоем случае! Если я пойду к следователю, это может дойти до… он узнает, что мыс тобой…
– Он узнает, что ты резвишься не только с ним, но и сомной! – насмешливо сказал Тарханов. – Ну и что? Я же вот узнал, но неумер. Так что и он переживет…
– Он меня бросит! Ты не понимаешь, этот человек – мойединственный шанс оказаться наверху!
– А ты – мой единственный шанс не оказаться нанарах! – горько сказал Тарханов.
И в это время зазвучал сигнал домофона.
– Открываю, дорогой! – пропела Алина и совершеннодругим тоном бросила Тарханову: – Уходи! Уходи немедленно!
– А если не уйду? – завелся он. – Вотостанусь тут и посмотрю, что это за птица твой любовничек!
