оглушительным хохотом, пока наконец акробаты не заорали на них со сцены, требуя убавить громкость. Лакс, как обычно, где-то пропадала. Она явно не собиралась упрощать мне жизнь.
Триста со вздохом опустилась в раскладное кресло. Она редко жаловалась на боль в ногах, но, наплясавшись вчера вечером, сегодня хромала сильнее обычного.
Не успел Роджер присесть рядом с ней, как Нана шлепнула его полотенцем:
– Когда ты здесь, то должен работать. И ты, Джеймисон, тоже. И эта… девочка из Хроносов.
– Мадам, меня зовут Триста.
Роджер вздохнул:
– Да она прекрасно знает, как тебя зовут. Нана, ты сегодня видела нашу прелестную звезду?
– Она переодевается. – Нана указала на барную стойку. – Пока ждешь, помоги своим тетям.
Женщины радостно приветствовали нас. Большинство из них заходили в амбар похлопотать над Роджером, пока он поправлялся после травм, а заодно и поддразнить меня. Видимо, мои попытки перелезть через перила представительской ложи не прошли незамеченными.
Кэролин Ревелль протянула мне стакан:
– Ну-ка понюхай. Чем пахнет?
Я потянул носом.
– Не могу понять. Пылью?
– Малыш, скажи честно.
– Ну ладно. – Я принюхался еще раз. – Мочой.
Она поставила стакан обратно на стойку.
– Как ни стараемся, сколько ни моем, все равно пахнут мочой.
– Да во всем шатре воняет как в туалете, – вставила Триста.
Женщины пропустили ее слова мимо ушей. Когда Роджер рассказал им, что я сирота, меня приняли с распростертыми объятиями и настояли, чтобы отныне я называл их тетями. В то время как Тристу по большей части как будто не замечали.
– А ведь она правду говорит, – вступилась Нана. – Всякое пьяное дурачье так и норовит пописать где-нибудь в уголке.
– Лимон не пробовали? Отлично устраняет запах. – Поймав на себе недоуменные взгляды, я добавил: – Мне, гм, доводилось убирать за маленькими мальчиками в сиротском приюте. – И не только за маленькими мальчиками. Воспитатели заставляли стирать и мои собственные простыни после нередких конфузов, случавшихся со мной в первый год, когда меня мучили кошмары. И я, такой маленький, что еще не дотягивался до бельевой веревки, голышом возился с мокрыми тряпками на продуваемом холодными ветрами дворе.
Нана выгнула бровь:
– Лимоны завозятся с материка. Это недешевое удовольствие.
– А вот эти? – Я взял кружок лимона, которым был украшен грязный стакан на барной стойке. – Срежьте цедру, добавьте уксуса, процедите через марлю – и лимонный очиститель готов.
Роджер хлопнул меня по спине:
– Видите? Я вернулся и привез с собой самого настоящего гения.
– О да, достойная компенсация за годы тяжелой работы в твое отсутствие. – Нана взяла еще один стакан. – Кстати, как вы познакомились?
Роджер похлопал меня по плечу:
– Джеймисон, позволь, я сам расскажу. Видите ли, мы путешествовали через Атлантику…
Тетя Кэролин нахмурилась:
– А мне ты говорил, что вас всех арестовали за непристойное поведение в общественном месте.
На самом деле все было гораздо прозаичнее. Мы с Роджером независимо друг от друга обнаружили, что в здании Библиотеки Конгресса в Вашингтоне лучшие туалеты, а главное, персонал не проверяет кабинки перед тем, как запереть их на ночь. Представьте же мое удивление, когда однажды дождливой ночью, ища, чего бы новенького почитать, я вдруг наткнулся на Роджера Ревелля, уплетавшего сэндвич, выклянченный у одного из библиотекарей. В то время я уже несколько недель как вышел из Сент-Дугласского приюта и безуспешно пытался решить хотя бы одну из задач – либо разыскать своих родных, либо где-нибудь осесть и найти работу. Загадочный Роджер не походил ни на кого из моих знакомых. Всю ночь он рассказывал мне о Шармане, тамошних праздниках и о магии, но больше всего – о семье Ревелль. За свои шестнадцать лет он повидал так много, а я лишь прибирался, молился да учился, но его заинтересовала моя уединенная жизнь. К утру в украденном атласе мы наметили маршрут нашего путешествия через всю страну.
Несколько дней спустя на вокзале мы познакомились с элегантно одетой девчонкой наших лет, которая успешно раз за разом обыгрывала в карты целую компанию ничего не подозревавших простаков. Роджер узнал в ней дочь мэра и не удержался от соблазна поставить на кон драгоценный камень. Когда он отыграл его у Тристы, мы сели в поезд. К нашему удивлению, девчонка потащилась за нами, обвиняя Роджера в мошенничестве. Поезд тронулся, и деваться ей было уже некуда. Всю ночь она выслушивала неуемные подначки Роджера и к утру согласилась побыть с нами еще день-другой. Дальше вы и сами все знаете.
– Вы ошибаетесь, – протянул Роджер. – Все было не так. Мы загорали на солнечном пляже в Майами. Тристу ужалила медуза, и мы с Джеймисоном вызвались пописать на ожог.
Триста выпучила глаза:
– Врет он все! Я бы ни за что не позволила им писать на меня!
– Даже мне, Триста? – поддразнил я.
– Ну, тебе – может быть. Но Роджеру Ревеллю? Да я бы в жизни не отмылась!
Это вызвало взрыв смеха. Триста смущенно улыбнулась и заправила волосы за уши.
– Что мы пропустили? – Через весь зал летящей походкой шли Колетт и Милли, раскрасневшиеся после репетиции. Прямо обидно, до чего хорошо в их семье все выглядят, даже когда вспотеют.
– Что, Роджер, пришел у нас спиртное отнимать? – пошутила Колетт.
– Да у вас лишнего хоть отбавляй. – Роджер поцеловал сестру в щеку. – Как лодыжка? Лучше?
– Как будто ничего и не было. – Колетт пошевелила ногой. – Волновался за меня, братец кролик?
– Как и всегда. – Роджер облокотился о стойку бара. – Вообще-то, мы пришли за Лакс.
– За ледяной принцессой? – Колетт даже не пыталась скрыть удивления.
– Колетт, брось, не надо ее так называть.
– Ну так и быть. Для чего же вам нужна наша дорогая прима?
Роджер перевел взгляд на меня.
– Чтобы проводить Джеймисона на пляж.
На меня устремились любопытные взгляды.
– Никуда она меня не провожает, – поспешил уточнить я. – Просто поможет найти одно место.
– Охотно хотела бы на это посмотреть, но мы как раз собрались поесть пончиков. – Колетт, вздернув голову, поглядела на Роджера. – Хочешь забежать с нами в «Сладкие пышки»?
– До сих пор ходите в пекарню к Маргарет? – Роджер притворился оскорбленным, но на его лице промелькнула тень неподдельной печали.
Милли виновато улыбнулась:
– Мы хотели перестать, но у Эффиженов лучшие пончики на свете.
– Предатели вы все. – Он оттолкнулся от стойки. – Пойдемте лучше к Студбейкерам.
– Я с тобой. – Триста сунула трость под мышку.
Роджер вскинул бровь:
– А к брату разве не собираешься?
– Дьюи подождет. – Поймав мой удивленный взгляд, она пожала плечами: – А что? Я проголодалась.
Они ушли. По дороге Колетт шепнула что-то на ухо Тристе, и та хихикнула.
– Кажется, я отваживал от моих сестер не того друга, – задумчиво произнес Роджер и хлопнул меня по спине. – Встретимся после?
– Непременно.
Пока я перебирал лимоны и ждал Лакс, тетушки Ревелль засыпали меня вопросами обо всем на свете: начиная от жизни в сиротском приюте, заканчивая отношениями с Бетти. По крайней мере, эта история была предельно короткой: мальчик-сирота так горячо мечтал иметь собственную семью, что был готов жениться на первой встречной, которая проявит к нему хоть капельку интереса. Ревелли слушали внимательно: качали головами, когда я рассказывал, как она сообщила письмом, что бросает меня, и покатывались со смеху, когда я описывал, какой балаган устроили в отместку Роджер и Триста на званом обеде у ее родителей.
Я потянулся за еще одним кружком лимона – и увидел, что у меня за спиной стоит Лакс. Бог знает, давно ли она тут.
Когда-нибудь мое сердце не будет выпрыгивать из груди при одном взгляде на нее. Но пока я еще этому не научился. Без вечернего макияжа она выглядела гораздо моложе. Распахнутый взгляд, вздернутый носик усыпан веснушками. Из-под широких полей шляпы выбиваются упругие темные локоны.
Она купалась в отблесках вчерашней магии.
– Лакси, девочка моя, – проворковала тетя Кэролин и ущипнула ее за щеку. – Что-то я не видела тебя за завтраком. Ты вчера осталась у Дьюи?
Лакс изогнула губы в высокомерной улыбке – не такой фальшивой, какой она обычно щеголяла в присутствии Дьюи, но тем не менее сдержанной.
– Нет конечно. Ты же знаешь, мне надо отдыхать, чтобы сохранить красоту.
– И хорошо. – Тетя Кэролин склонилась к Лакс и сбавила насмешливый тон: – Не стоит подпускать клиентов слишком близко.
