Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
жить. – У Грейс делается такой расстроенный вид, что на секунду мне кажется, что сейчас она будет топать ногой, пока ее отец не отведет ее посмотреть на тюленей.
Но ее отец только наклоняется и щекочет ее, пока она не начинает смеяться радостным смехом, который наполняет все это воспоминание и от которого я чувствую стеснение в груди.
– Их жизнь устроена не так, – объясняет он ей, когда она наконец перестает хихикать. – Всему свое время, и в такое время года они живут в других местах, где вода теплее.
– Потому что сейчас зима и скоро здесь будет холодно? – спрашивает Грейс.
– Вот именно. Ведь у них нет домов, где они могли бы погреться, как это делаем мы. Поэтому им надо уплывать туда, где вода достаточно теплая, чтобы они могли чувствовать себя уютно.
Похоже, Грейс ненадолго задумывается над этим, пока они продолжают шагать.
– А когда они вернутся сюда, они останутся здесь на какое-то время? – спрашивает она. – И родят здесь детенышей?
– Да, конечно, – отвечает ее отец.
– И тогда ты поведешь меня, чтобы посмотреть на них? Но мы не станем подходить слишком близко. Тюленям нужно пространство, чтобы чувствовать себя в безопасности. – Она говорит это так, будто ей твердили это тысячу раз. Наверное, так и было – ведь, как я уже понял, она очень упряма, так что такие вещи ей надо повторять по несколько раз.
– Само собой. Мне тоже очень нравится смотреть на детенышей.
– Мне не терпится их увидеть! – Она хлопает в ладоши и смотрит на отца огромными карими глазами. – Сколько времени мне придется ждать, прежде чем я смогу их увидеть?
Он улыбается и щелкает ее по носу:
– Пять или шесть месяцев, моя дорогая. Они появятся здесь в конце марта или начале апреля.
– Апрель приходит после марта! – говорит она нараспев. – А март следует за февралем, а февраль за январем.
Ее отец смеется во все горло, качая головой с таким видом, будто она самое забавное и прелестное существо, которое он когда-либо видел. И, возможно, так и есть. Родители ведут себя странно, когда речь заходит об их детях. К моим родителям это, разумеется, не относится, но большинство родителей именно таковы.
– Ты совершенно права. Месяцы в самом деле следуют друг за другом в таком порядке.
– Но это же так долго. Это займет целую вечность. – У нее очень разочарованный вид.
– Ты сама увидишь, как быстро пролетает вечность, если не сидишь без дела, – отвечает ее отец. – Ты даже не заметишь, как пробежит время и детеныши появятся здесь.
– И ты поведешь меня смотреть на них? – Она вглядывается в его лицо, будто игрок в покер, рассчитывающий понять по лицу соперника, блефует он или нет.
Он снова смеется:
– Да, я тебе обещаю. В апреле я приведу тебя посмотреть на тюленей. – Он протягивает ей руку: – Заметано?
Она на секунду задумывается, затем пожимает его руку:
– Заметано.
Она широко улыбается, и я впервые замечаю, что у нее не хватает двух передних зубов. Она выглядит такой милой и, используя эту черту в своих интересах, продолжает:
– А можно мы пойдем туда сейчас, папа? Я знаю, что тюленей там нет, но мне хочется посмотреть на приливные заводи.
– Не сегодня, солнышко. Я приведу тебя туда на уик-энд, и ты сможешь посмотреть на заводи. А сейчас нам надо зайти в магазин, как нас просила мама. Ты не забыла? Она просила купить сливок, они нужны для тыквенного пирога.
Грейс хлопает в ладоши:
– Я люблю тыквенный пирог!
– Я тоже, дорогая, я тоже. – Отец ерошит ей волосы: – Предлагаю пробежать наперегонки вон до того магазина на углу. Кто победит, тот получит самый большой кусок пирога.
Грейс картинно закатывает глаза – теперь я хорошо знаком с этой ее привычкой:
– Ты всегда получаешь самый большой кусок пирога.
– Разве? – Ее отец делает вид, что он удивлен. – Наверное, это потому, что я всегда побеждаю.
– Только не на этот раз! – Грейс пускается бежать так быстро, как ее только могут нести ее короткие детские ножки.
Отец мигом догоняет ее, поднимает и сажает себе на плечи.
– Так победим мы оба, – говорит он, и они пригибаются, входя в магазин.
– Ух ты! Значит, теперь нам достанется весь пирог?
– А тебе не кажется, что нам надо оставить маленький кусочек для мамы? – Они идут по проходам мини-маркета, направляясь к холодильнику для молочных продуктов.
– Совсем маленький кусочек? – спрашивает она, глядя на отца с подозрением.
Он подавляет смех:
– Да, совсем.
– Ну ладно, думаю, это можно устроить. – Она говорит это так неохотно, что и ее отец, и я покатываемся от хохота.
– Я люблю тебя, солнышко.
– Я тоже люблю тебя, папа, – ласково отвечает она. – Ух ты, можно мне жвачку?
Ее отец качает головой и, взяв пачку жвачки, протягивает ее ей:
– Дай тебе палец, и ты откусишь всю руку, верно, моя девочка?
– Мое счастливое число – это три, – замечает она, вертя пачку жвачки в руках.
– Не сомневаюсь, – отвечает он. – Не сомневаюсь.
Глава 30
Непроще простого
– Хадсон –
Сегодня День благодарения! Это доходит до меня, когда я выхожу из воспоминания Грейс. Когда мы только-только обнаружили, что заперты здесь, Грейс выдвинула один из ящиков кухонного буфета и достала из него календарь. И, когда утром она отмечала в нем очередной день, это служило для меня сигналом того, что она готова начать ежедневную тренировку по прыжкам. Как же я мог не заметить, какой сегодня день?
Неудивительно, что Грейс так расстроена. Ведь сегодня начинается второй сезон праздников, который ей придется провести без родителей, который она будет вынуждена провести взаперти в моей берлоге без надежды на то, что это когда-либо закончится.
Я не американец – и День благодарения для меня ничего не значит, – но даже я понимаю, какая это для нее трагедия. Я только не знаю, что, черт возьми, мне с этим делать.
– Хочешь, приготовим тыквенный пирог? – спрашиваю я, потому что в своем воспоминании она думала именно о нем. А также потому, что с нашими кулинарными талантами нам точно не удалось бы приготовить индейку.
– Я не умею готовить тыквенный пирог, – отвечает она, и, хотя это отрицательный ответ, он показывает, что я на верном пути. Это первые слова, которые она сказала мне за весь день.
– Разве это может быть трудно? – парирую я. – Немного тыквы, немного сахара… – Ведь надо полагать, в пироге должен быть сахар. – Румяная корочка. У нас все получится на раз-два. – И я щелкаю пальцами.
Она смеется невеселым смехом сквозь слезы, который бьет меня куда-то в солнечное сплетение.
– Наверняка это сложнее, чем кажется.
– Так давай выясним, насколько это сложно. – Я встаю и протягиваю ей руку. Она просто смотрит на нее, переводя взгляд на мое лицо и обратно. Затем наконец берет ее и позволяет мне помочь ей встать. – Но для этого тебе придется пустить меня на кухню.
– Ты уже и так на моей стороне комнаты, – отвечает она. – Одним часом больше, одним меньше.
– Полностью согласен.
– Я с самого начала хочу официально заявить, что, на мой взгляд, это будет полный провал, – замечает она, когда мы направляемся на кухню.
– Кому какое дело? – Я пожимаю плечами. – Ведь нас тут только двое. И я все равно не пойму, хорошо он получился или нет.
Она на секунду задумывается.
– Дельное замечание.
– У меня всегда дельные замечания, вот только ты обычно бываешь не в том настроении, чтобы прислушиваться к ним, – говорю я ей. – К тому же, кто знает? Когда мы закончим работу, у нас может получиться восхитительный пирог.
– Лично я многого от него не жду.
Она открывает буфет и достает банку консервированной тыквы, сгущенное молоко без сахара, которое кажется мне чем-то вроде дерьма, специи, сахар и муку.
– Может, это все-таки хорошая идея, – изрекаю я, глядя на ингредиенты, хотя понятия не имею, что с ними делать. – Может, ты и получишь зачет.
Грейс коротко смеется, идя к холодильнику.
– А что случилось с твоими беспредельными уверенностью и энтузиазмом?
– Оказалось, что они все-таки имеют свои пределы.
Это вызывает у нее уже больше убедительный смех – как я и рассчитывал.
– Итак, что именно мы будем
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
