Ева натянула снятую было толстовку и даже ее застегнула. Валера тоже оделся. Чем дальше они заходили в лес, тем сырее и прохладнее становилось вокруг. Думать о том, что в этом лесу, возможно, придется ночевать, совсем не хотелось.
Неожиданно над головой что-то ухнуло, заставив их метнуться в разные стороны. Лика, ударившись поврежденным плечом о ствол дерева, выругалась сквозь зубы. А Валера, оказавшийся вместе с Евой в зарослях какого-то колючего кустарника, выдохнул:
– Фу ты, блин! Сова.
Таких сов Ева не видела ни разу, хотя бывала не только в Московском зоопарке. Сова была темной, ушастой, с огромными и круглыми, как блюдца, глазами. Она сидела неподвижно и казалась чучелом, но стоило Еве пошевелиться, как сова крутанула головой, и по лесу вновь пронеслось уханье, будто десятки ее собратьев подхватили этот звук.
– Почему она так на нас смотрит? – шепотом спросила Лика.
– Это глаза и уши Бабы-яги, – так же шепотом ответил Блуд и добавил: – Идемте. В лесу на одном месте долго стоять нельзя.
– Почему? – спросил Валера, помогая Еве выбраться из куста и отцепить от колючек косу.
Сова, развернув голову на сто восемьдесят градусов, принялась следить за ними немигающим взглядом.
– Потому что нечего в этих местах человечкам делать, – произнес Блуд.
– За что вы так ненавидите людей? – поежившись, спросила Ева.
– А за что вас любить? – тут же откликнулся Блуд. – Что хорошего хоть один из вас сделал для мира?
– Насчет вашего мира не знаю, а вот в нашем… – начала Ева и замолчала, потому что придумать, что хорошего для волшебных существ сделали люди в ее мире, так и не смогла. Отчего-то вспомнились искусственно выведенные Соловей-разбойник и водяной, которых превратили в неразумных домашних животных.
– То-то же, – удовлетворенно сказал Блуд и пошел еще быстрее.
Лес стал гуще, и если раньше по тропинке можно было спокойно идти, то теперь кое-где приходилось пробираться через поваленные деревья и отводить от лица ветви.
Первой не выдержала Лика. Она повернулась к Валере и, потирая травмированную руку, прошептала:
– Кажется, он ведет нас куда-то не туда.
– А у нас вообще здесь нет никакого «туда», – устало ответил Валера. – Мы в сказке, Лик. И чтобы куда-то здесь прийти, мы должны воспользоваться помощью волшебных существ. Ну, вспомни любую народную сказку: герой идет туда, не знает куда, а ему помогают и указывают путь.
– Ага, а герой отдает что-то взамен, – заметила Ева.
Блуд успел отойти на приличное расстояние и теперь остановился, чтобы их подождать. Его одежда, на лугу напоминавшая по оттенку травы и цветы, сейчас выглядела так, будто он с ног до головы был покрыт мхом, что делало его едва заметным среди деревьев.
– Мы обещали ему помощь, – сказал Валера.
– Но беда в том, что мы понятия не имеем, сможем ли выполнить это обещание, – зло сверкнув глазами, прошипела Лика.
– У нас все равно нет другого выхода, – развел руками Валера и, обойдя Лику, пошел догонять Блуда.
– Мне тоже все это не нравится, – призналась Ева в ответ на Ликин взгляд.
– Мы пришли! – крикнул издали Валера, и уханье сов вновь разлетелось по лесу.
Стоило им выбраться из-за деревьев, как они оказались на краю небольшой поляны. Справа виднелось то ли заросшее озеро, то ли болото, слева росла корявая яблоня, выглядевшая на фоне дубов совершенно неуместно, а на противоположном краю полянки стояла…
– Да ладно? Настоящая? На курьих ножках? – для человека, который ненавидит волшебство, в голосе Лики было слишком много восхищения. – У меня за домом на детской площадке почти такая же была. Только меньше.
Лика направилась к избушке, возле которой уже стояли Валера и Блуд.
– И прямо как в сказке: к лесу передом, а к нам задом, – заметила Ева, не спеша разделять восторг Лики.
Она подозревала, что, в отличие от той избушки, по которой лазила Лика в своем беззаботном детстве, к этой прилагалась Баба-яга.
– Вы уверены, что это хорошая идея? – спросила Ева, нервно оглядываясь по сторонам.
Вблизи избушка выглядела, мягко говоря, негостеприимно. Бревна растрескались от старости, крыша перекосилась, на стене под стрехой висел череп какого-то крупного животного с намотанными на него разноцветными нитями. А еще на полянке было так сумрачно, будто, пока они шли по лесу, успел наступить вечер.
– Я не уверена, – сказала Лика. – Чё-то вблизи она мне не нравится.
– Ну, если Женька там, то нам придется войти, – нервно заметил Валера, разглядывая избушку.
– А он там? – Ева повернулась к Блуду и заметила, что черты его лица опять бешено мельтешат.
– Там, человечек, – нехотя, будто против воли, ответил Блуд. – Нужно только с Ягой поладить.
– А вы уверены, что она договороспособная? – неизвестно у кого уточнила Лика.
– Я уже ни в чем не уверен, – устало сказал Валера и обратился к Блуду. – А как принято с Бабой-ягой разговаривать?
– Так знамо как: почтительно, в пояс кланяясь. Не то мигом жабой станешь.
Словно в подтверждение его слов со стороны болота раздалось многоголосое кваканье.
– Только не говорите, что это всё незадачливые путники, – поежилась Лика.
– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу – задом, – громко сказал Валера.
От звуков его голоса где-то снялись с ветвей птицы, жабы на болоте разом затихли, но на этом изменения во внешнем мире закончились. Избушка так и осталась стоять.
– Может, вы попробуете? – обратился Валера к Блуду.
– Пробовать должен тот, кто будет просить Ягу об услуге.
– Может, я? – предложила Лика и, не дожидаясь ответа, звонко произнесла: – Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу – задом. Всегда хотела это сказать, – уже тише добавила она.
Но снова ничего не произошло.
– Валер, а может, ты ее развернешь? – предложила Лика через пару минут разглядывания задней стороны избушки.
– С ума сошла? – опешил Валера. – Это тебе не листочек по парте двигать. Я с теми дверьми-то наверняка накосячил. Еще тут не хватало…
– Кстати, а мы здесь вообще не пробовали колдовать, – заметила Ева. – Ни тогда, в болоте, ни вообще.
– Так не помогло бы, – хмыкнул Блуд. – Ваша сила против высшего волшебства ничто.
Ева почувствовала раздражение. Она всю жизнь мечтала стать настоящей волшебницей, она тайком от родителей приехала в школу волшебства, и теперь ей говорят, что ее волшебство какое-то не такое.
– Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу – задом, – четко произнесла Ева, мысленно представляя, как избушка поворачивается на этих своих длинных, серых от старости куриных ногах.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом избушка покачнулась, заскрипела, и над ней поднялось облако пыли, словно поворачивалась она в последний раз лет сто назад. Жабы на болоте заквакали так громко, будто пытались перекрыть этот треск. Вороны в лесу подняли карканье, дубы зашумели листьями. Вроде бы на фоне всех остальных звуков их не должно было быть слышно, но Ева ясно слышала, как могучие ветви скрипят в унисон с растрескавшимися бревнами избушки. Еве пришло в голову, что, если бы Лика дотронулась до бревен, выяснилось бы, что они дубовые и именно из этого леса.
Медленно, будто нехотя, избушка начала поворачиваться, раскачиваясь на своих нелепых ногах. Лика попятилась назад, Валера остался стоять, но пригнулся к земле и отвернулся, будто ожидал от избушки пинка.
Развернувшись, избушка с почти совиным уханьем плюхнулась на землю, резко подогнув ноги.
Лика с испугом посмотрела на Еву.
– У тебя получилось, – озвучила она очевидное. – А дальше что?
Ева понятия не имела, что дальше, но и Лика, и Валера смотрели на нее так, словно ожидали, что она пойдет вперед. И Ева пошла. Не потому, что была храброй – у нее колени подгибались на каждом шаге, – а потому, что друзья ждали от нее именно этого.
Крыльца у избушки не было – только низкий порожек под покосившейся дверью. Ева протянула руку и собралась было постучать, как ее взгляд упал на этот самый порожек. В левом углу темно-зеленый болотный мох точно повторял форму сердечка с отгрызенным краем.
– Смотрите, – шепнула Ева, но друзья, кажется, не услышали.
Блуд что-то пробормотал, и Ева повернулась к нему. Черты его лица снова менялись с такой скоростью, словно кто-то стирал
