Оргбюро ЦК в Москве была сформирована «постоянная нелегальная комиссия Исполкома Коминтерна», задача которой состояла в том, чтобы помочь агентам Коминтерна действовать в нелегальных условиях, соблюдая строжайшую конспирацию: разрабатывались средства связи, шифры, методы создания тайных типографий. Была создана шифровальная часть. Отдел международных связей (с 1936 года — Служба связи) Исполкома Коминтерна ведал переброской партийных агентов за границу и их нелегальной работой.
Коминтерн и советская внешняя разведка тесно сотрудничали, делились материалами. Поначалу успехи разведки были в значительной степени обусловлены помощью, которую оказывали ей Коминтерн, легальные и нелегальные структуры компартий и отдельные коммунисты, считавшие своим долгом помогать Москве.
Первое поколение советских разведчиков вполне профессионально освоило это ремесло. Они выработали принципы работы заграничных резидентур, приемы переброски за границу нелегалов, методы вербовки агентуры и способы поддержания связи со своими агентами. Переписку с нелегалами вели, используя симпатические чернила — фотографический гипосульфат, который легко было изготовить. Потом разведка перестала поддерживать нелегальные контакты с компартиями, потому что за коммунистами пристально следили и местная контрразведка, и полиция.
Трудно ли было работать в Англии? Шизофреническая ненависть британцев к мерам проверки — одна из причин того, что советская агентура так успешно действовала в Лондоне. Начальник внешней разведки МИ-6 Стюарт Мензис жаловался постоянному заместителю министра иностранных дел:
— В моей организации есть коммунисты.
Но он ничего не сделал, чтобы их обнаружить.
Мензис был человеком опытным и целеустремленным, но звезд с неба не хватал. Его личный аппарат состоял из преданных ему людей, и вся работа была организована на любительском уровне. Разведка походила на небольшое семейное предприятие. В приемной стояла очередь желающих попасть к шефу. На стене рядом с дверью в кабинет Мензиса были установлены две лампочки: когда он был занят, горела красная, когда освобождался — загоралась зеленая. Если дело было серьезное, он просил посетителя оставить все бумаги, чтобы изучить их позднее. Но неизвестно было, когда он сможет ими заняться.
Резиденция начальника разведки располагалась в доме № 21 на улице Квин-Энн-Гейт. На дверях красовалась табличка «Ассоциация семей военнослужащих». В реальности большую часть дома занимали офисы разведки. На первом этаже устроили официальную квартиру начальника разведки — большая гостиная и спальня. Каждое утро он отправлялся в рабочий кабинет пешком по узкой аллее.
В отделе кадров среди личных дел сотрудников разведки дело Мензиса отсутствовало. Об этом позаботился он сам. Это помогало поддерживать миф о том, будто он — внебрачный сын короля Эдуарда VII. Но начальник контрразведки МИ-5, когда заговаривали на эту тему, весело смеялся:
— Я заплатил десять шиллингов и узнал имя его реального отца.
Рабочий кабинет начальника внешней разведки находился в доме № 54 — Бродвей-билдингс. Старое здание, мрачные коридоры, темно-коричневый линолеум на полу, матовые стекла в окнах. Лифт останавливался только на 4-м и 7-м этажах. Работавшим на других этажах приходилось подниматься по лестнице.
Местная шутка:
— Почему наша лестница похожа на публичный туалет?
— Потому что сюда приходит одно дерьмо.
Окна кабинета начальника разведки выходили на станцию метро. Плотные шторы были всегда задернуты, чтобы никто с улицы не мог видеть, что происходит внутри. Директор сидел спиной к окну. Перед столом два кожаных кресла. На полках старые справочники. На стенах фотографии предшественников. На письменном столе чернильница с зелеными чернилами, которые использовались в служебной переписке, и писчая бумага голубого цвета. В письменных ящиках стола лежали пачки наличных, которые вручались агентам. Но начальник разведки не любил иметь дело с деньгами. Он только подписывал счета на небольшие суммы, на которые его секретарь покупала сигареты и чай для посетителей. Жалованье платили раз в неделю. На столе стояли четыре телефонных аппарата: белый — прямой провод в Министерство иностранных дел, зеленый — с аппаратурой, защищающей от подслушивания (скремблер) — для секретных переговоров; и два черных городских, которые обслуживались коммутатором разведки. Один через секретаря, другой — прямой.
Когда начальник разведки собирался уходить, его секретарь звонила охраннику на 4-м этаже и тот вызывал личный лифт директора. Мало кто своими глазами видел начальника разведки, только руководители службы. Он даже не посещал корпоративные рождественские вечеринки. Сознательно:
— У разведки нет репутации, есть только мифы. Начальник разведки обязан этому соответствовать.
И он не спускался в подвал, где после шести вечера собирались старшие офицеры, которых именовали «бароны-разбойники». Это был мужской клуб, только для своих. Забавно, что это вовсе не были отпрыски аристократов. Напротив, костяк разведки составляли выходцы из простых семей, для которых другие карьерные дороги были недоступны. Но вход в клуб был строго-настрого закрыт для всех остальных.
Во время Первой мировой войны английская разведка добилась больших успехов и по праву считалась эффективнейшей спецслужбой. Но против Советской России действовали, скорее, дилетанты. Это было единое и закрытое сообщество, своего рода гнездо пиратов, воспитанных на приключениях военного времени. «Иногда приходится хлебать из одной миски с дьяволом» — эта пословица относится к разведке. Разведка представляла собой что-то вроде частной армии.
— Мы только что закончили одну войну, — с наслаждением вспоминал те времена сотрудник МИ-6, — и ждали следующей.
Они подкупали политиков, развязывали вооруженные конфликты, свергали правительства и убирали тех, кто становился опасен или просто не нужен. Они считали себя защитниками свободы страны и моралистами. Провалы скрывались, поскольку редакторы лондонских газет, следуя традиционному обещанию не копать глубоко в сфере национальной безопасности, долгое время поддерживали миф о том, что английские шпионы — лучшие в мире. Англичане думали так, пока не столкнулись с советской разведкой.
Первое поколение советских разведчиков — во многом идеалисты, преданные идее мировой революции. Они шли в разведку не ради поездки за границу. Они служили делу, которое считали великим. Это поколение состояло из космополитов, в основном восточноевропейских евреев, владевших множеством языков, образованных и хорошо понимавших западную жизнь. Сначала они обратились за помощью к естественным союзникам — иностранным компартиям, но быстро поняли, что открыто действующий член Коммунистической партии не может быть успешным агентом: он на учете в полиции, и ему никуда нет ходу.
Тогда вербовщики советской разведки стали искать агентов «на вырост» — перспективную молодежь левых убеждений. Молодых людей, которые соглашались сотрудничать, убеждали не афишировать свои истинные взгляды и искать место в государственном аппарате, желательно в спецслужбах.
