Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
С одной стороны, Рыбаков, по воле своего Мефистофеля заброшенный в Киев, был официальным кандидатом в Президенты России, и с этим надо было считаться. С другой – его в «незалежную» никто не приглашал, даже сам Ющенко. И именно это настораживало всех, кто следил за вояжем незваного российского гостя.
Когда очередной телефонный перехват разговора депутата Жордания с Лондоном, через которого, собственно, и вышли на посланца Эленского, лег на стол оперативного дежурного управления СБУ по информационной поддержке правительственной связи подполковника Харченко, он, особо не задумываясь, пробежался глазами по тексту и уже приготовился отправить его в папку с грифом: «На доклад». Но что-то в этой бумаге заставило его машинально сделать копию. На ней он обвел карандашом показавшееся странным в данном контексте упоминание о каком-то зонтике. О зонтике, про который собеседники «договорились» не вспоминать.
Велика честь какому-то зонтику, если о нем в конфиденциальной беседе вспоминают депутат Рады и русский олигарх. Правда, бывший олигарх, размышлял еще несколько мгновений Харченко.
Получая зарплату в 1500 гривен, не позволяющую ему хотя бы раз в месяц пригласить даму сердца в приличное кафе, а не в какую-нибудь забегаловку, подполковник интуитивно понимал: бывших олигархов не бывает. Особенно у соседей, в России. Чего ж все гоняются за ним и клянут на каждом углу, если олигарх уже бывший?
Харченко мгновенно сообразил, что сегодня вечером он будет не только сыт и пьян, но разживется кругленькой суммой в несколько тысяч гривен. Поэтому, больше не размышляя, он позвонил своему приятелю – советнику из российского посольства Прибытко, про которого только ленивый в СБУ не знал, что тот является еще и штатным осведомителем политической ФСБ. Но в отличие от других своих коллег Харченко и Прибытко искренне дружили на почве непродолжительных, но крепких загулов. Степану особенно нравилось, когда Гена приглашал его в «Казачий курень» недалеко от стадиона «Динамо». Там всегда было сытно и весело. Правда, иной раз холодновато. Но это неудобство легко устранялось количеством принятого на грудь спиртного.
– Что случилось? У меня совещание, – проворчал советник.
– А у меня для тебя новости.
– Ценные?
– Тысяч на пять потянут.
– Да я не об этом, старичок.
– А я как раз об этом, – весело и одновременно жестко усмехнулся в трубку Харченко. – А ты уж сам определи, какая она – ценная или бесценная.
Ближе к вечеру, когда приятели встретились в ресторане, плохое настроение обоих уже улетучилось в предвкушении застолья. Тем не менее сразу после стопаря горилки Прибытко попросил взглянуть на копию обещанной стенограммы перехвата.
Еще в утреннем телефонном разговоре Харченко успел в завуалированной форме намекнуть ему о персонах, которых прямо или косвенно касалась информация. К этому дню все российское посольство стояло на ушах в связи с пропажей где-то на украинской территории кандидата в российские Президенты Василия Рыбакова.
И тут нате вам, сразу какой-то «загадочный» сигнал.
Прибытко быстро прочитал полстраницы текста и, естественно, споткнулся на том же месте, которое Харченко пометил синим кружочком.
Б.Э.: Зонтик при ней?
Д.Ж.: Я же сказал, все в порядке. И мы же договорились об этом не вспоминать.
Б.Э.: Сорвалось. Но мне очень важно, чтобы в связи с тем, что происходит, не было изменений решения. Вот это очень важно. Чтобы чего-то кому-то не показалось.
Д.Ж.: Я понял-понял.
Советник российского посольства не хотел признаваться приятелю, что ни черта не понял, поэтому быстро сунул бумажку в нагрудный карман сорочки и передал Степану конверт.
Поздно вечером, вернувшись в посольство, Прибытко отослал информацию на Лубянку. Несмотря на добрый литр скушанной горилки, он умудрился не перепутать ни код, ни e-mail, по которому он ее отправил.
Поскольку все оперативные донесения в связи с розыском Василия Петровича, как и большинство другой эфэсбэшной «помойки», сначала сваливались на стол начальнику оперативного управления ФСБ полковнику Попову, сообщение с Украины также оказалось у него на столе среди утренних бумаг.
Анатолий Петрович, несколько раз прочитав сообщение, расписал его по четырем адресам: в Генпрокуратуру (для сведения), в политическую разведку ведомства (все новости об Эленском и Рыбакове концентрировались именно там), в президентскую Администрацию – Умнову и, наконец, в оперативную группу по разработке операции «Меморандум», которую непосредственно он вел.
У полковника Смирнягина, который практически руководил работой всей группы, даже без консультаций с Мацкевичем, не было ни на йоту сомнений, что записка попала по адресу.
Его «пацаны» за последние несколько месяцев, можно сказать, уже сбились с ног, разыскивая секретные контейнеры с оригинальными копиями меморандума. После ряда оперативных мероприятий достоверно стало известно, что всего было сделано пятнадцать экземпляров контейнеров, закамуфлированных под самые неожиданные предметы из титана. Странный зонтик, с которым, как позже выяснилось, уже несколько месяцев практически не расставался кандидат в Президенты Василий Рыбаков, был в этом перечне.
Для перепроверки Смирнягин, набрав свой персональный код, вошел в специальные файлы компьютера. Точно, так и есть. Вот этот зонтик: картинка, чертеж, размеры. Нет только шифров к его вскрытию.
Бесспорно, этот киевский зонтик, о котором так волновался Эленский, принадлежит ему. И очевидно, как только Рыбаков вновь стал важной – хотя и комичной, а в чем-то даже трагичной персоной, – Борис Платонович, у которого, видимо, меморандум хранился, передал контейнер в виде зонтика кандидату в Президенты.
Зачем? На это пусть отвечают аналитики. Если успеют, конечно.
Мысль, а точнее предчувствие некоего плохого конца напомнила Смирнягину, что у него язва. Как бывало уже не раз и не два, боль сложила его пополам. Впрочем, его холостяцкая «подружка» после принятия таблеток непременно отступит. Он с этим жил давно и давно мирился. Так как радикальных мер боялся, как любой незнакомой женщины. Да и врачи особо не настаивали на радикальном решении вопроса. А что делать? Или такие врачи. Или такая язва…
Боль действительно после двух таблеток отступила. Но тревога осталась. Смирнягин отлично себе представлял, к каким последствиям может привести попытка несанкционированного доступа к сейфу с меморандумом.
Эленский, разумеется, об этом был осведомлен тоже. Значит, дал своему ставленнику пароль? Но это просто невозможно. Единственно возможный код, как сообщили ему разработчики контейнера, настолько персонифицирован голосом владельца контейнера, что результат всегда один – мощный, разрушительной силы взрыв и уничтожение самозванца.
Значит, остается думать о неком замысле в голове хитроумного отставного олигарха.
И этот замысел настолько прозрачен, что даже не верится. Рыбаков наверняка ни о чем не предупрежден и не проинструктирован. Поэтому? Поэтому на каком-то важном мероприятии, скажем – совместной пресс-конференции с украинским кандидатом в Президенты, он пытается вскрыть сейф, и… всем окружающим – труба.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
